Призраки бездонного озера

Ведь они с Валерием уезжали, как сказал папа, «в два часа с небольшим». Даже если это «с небольшим» означало половину третьего, то папа, при повторении всех помянутых задержек, должен бы уже к половине восьмого сюда добраться. Ну, к восьми вечера, в крайнем случае. А сейчас-то уже к одиннадцати время подходит. Солнце уже на треть за лес спряталось.

На какое-то мгновение Женька заподозрил, будто этот самый Валерий — вовсе не больной, а какой-нибудь бандит. Что, если он откуда-нибудь из тюрьмы сбежал, а тут прятался? Решил угнать чужую лодку и на ней под видом рыбака куда-нибудь уплыть…

Но от этой «версии» Женька довольно быстро отказался. Ведь папа этому Валерию и ладонь ко лбу прикладывал, и пульс щупал. Папу не обманешь. Он запросто разберется, кто больной, а кто нет. Уж это-то Женька хорошо знал. Как-никак, раза два в прошлом, чтоб в школу не ходить, объявлял себя больным. Мама — та рада стараться: «Женечка, я сейчас врача вызову, наверно, у тебя грипп бестемпературный…» А папа — тот сразу: «Значит, косишь, симулянт? Ну-ка, рассказывай, чего сегодня не выучил!» И так посмотрит, что врать уже не хочется… Нет, его даже настоящий жулик не сумел бы обмануть.

Однако, размышляя насчет Валерия, Женька припомнил то, что этот дядька рассказывал про свои злоключения. То есть о том, как он наскочил в темноте на корягу и пропорол свою резиновую лодку, которая утонула вместе с мотором и всеми прибамбасами. Могло ведь что-нибудь похожее и с папиной лодкой случиться? Хотя они и ехали не в темноте, но корягу под водой углядеть нелегко. Что тогда?

Конечно, речка — это не широкое и глубокое Бездонное озеро. Даже если бы лодка пропорола себе борт и начала сдуваться, папа успел бы причалить к берегу и не дать ей утонуть. Однако заделать в ней пробоину он бы нипочем не сумел. Потому что и вулканизатор, и сырая резина, и даже простой резиновый клей — все это осталось здесь, на острове. И насос ножной, которым лодку надувают — тоже.

Поэтому папе, скорее всего, пришлось бросить лодку и все остальное на берегу речки, взваливать на спину этого Валеру в сто кило весом и тащить через густой лес вдоль берега. А это намного медленнее даже, чем плыть по реке на веслах. С таким грузом папа эти пять с половиной километров не смог бы пройти без остановок-передышек. Так что вполне мог и четыре, и даже пять часов на это дело затратить. Тогда в селе он мог появиться только в шестом часу. Час на отправку Валерия в больницу — получается уже шесть вечера. Но обратно-то ехать не на чем!

Женька начал соображать, что бы он делал на месте папы.

Перво-наперво выяснил бы, есть ли у кого-нибудь из сельских жителей резиновая лодка — дюралевых или деревянных тут точно не было, это даже Женька уже знал. Если б лодка нашлась, то попросил бы подвезти до места аварии и одолжил бы вулканизатор с резиной для того, чтоб заварить пробоину, и насос, чтоб потом накачать сдувшуюся лодку. А вот если б лодка не нашлась, то попросил бы вулканизатор и насос у кого-нибудь из шоферов и пошел бы пешком к оставленной лодке. Дошел бы налегке меньше чем за два часа, часок потратил на то, чтоб отремонтировать лодку и снова ее накачать…

Нет, все равно не получается! Даже при всех этих наворотах папа должен был приехать час назад, никак не позже!

Как раз к тому моменту, когда Женька путем напряженных арифметических вычислений сделал этот вывод, красноватое солнце окончательно скрылось за лесом. Заря медленно угасала, сумерки сгущались, приближалась ночь…

Глава VIII ОДИН У КОСТРА

Все, что Женька набросал в огонь, уже прогорело, и лишь слабенькое желто-синее пламя еще трепетало над рдеющими угольками и потрескавшимися головешками. Еще чуть-чуть — и костер погаснет. Так что пора было прекращать бессмысленные размышления и позаботиться о дровах, пока ночная темень не затопила всю поляну. Все-таки вечерняя зорька — та самая, в которую, по утверждению папы, «самый клев»! — еще кое-как освещала окрестности.

Держа топор наизготовку, Женька прошелся вокруг поляны, собирая поломанные ветки. Потом он наткнулся на место, где стояло несколько десятков засохших на корню елочек. Одну из них Женька срубил целиком и приволок к костру. Подбросив в угасающее пламя хворосту и убедившись, что огонь разгорелся, мальчик побежал за новой порцией топлива. Теперь, когда костер полыхал ярко, освещая всю поляну, Женьке стало малость повеселее. Сделав несколько рейсов, он натаскал к костру большую кучу хвороста, а под конец даже приволок довольно длинную березу, срубленную кем-то до него и забытую в лесу. Ловко орудуя топориком, Женька обрубил с нее все ветки, а потом стал разрубать сам ствол на поленья. Силенок у него, конечно, было поменьше, чем у отца, но упорства хватало. А главное — за работой страх ослабевал.