Призраки Бреслау

— Письмо обнаружено в почтовом ящике полицайпрезидиума, — отчеканил Смолор. — В конверте. Кто-то подбросил ночью. Адресовано криминальассистенту Моку. — Смолор подал Мюльхаусу листок, вырванный из тетради в клетку.

— Можете не читать. — Мюльхаус яростно затянулся. — Я и так знаю, что там.

— То же, что и в бумажке на трупе Олленборга, — буркнул Мок. — Но с припиской: «Тело у шлюза в Шайтнигене». Он нам сам сообщает, где оставляет трупы.

Бреслау, вторник, 2 сентября 1919 года, без десяти девять утра

Не по-сентябрьски жаркие солнечные лучи освещали комнату для совещаний в комиссии убийств полицайпрезидиума. Цокот копыт, скрежет трамваев и фырканье автомобилей возносились с оживленной улицы Шубрюкке прямо в чистое небо. По узким тротуарам шли на занятия гимназисты. У некоторых под мышками были папки, у других тетради просто обвязаны ремешком. Несколько мальчишек, забыв про гимназию, стояли у памятника святому Яну Непомуцкому[19] и сбивали камнями каштаны. Какой-то извозчик покрикивал на просителей Верховного суда, гурьбой высыпавших на мостовую. К мальчишкам у памятника подошел пожилой человек в котелке и сурово их отчитал. Наверное, ректор, подумал Мюльхаус и с сожалением закрыл окно, возвращаясь из мира школьных воспоминаний к суровой реальности.

Стоило Мюльхаусу взглянуть на мрачные, усталые, злые физиономии своих подчиненных, как его охватила тоска. Этих похмельных тупиц ведь еще инструктировать надо. А тут не знаешь, с чего начать.

— Герр комиссар, — пришел ему на помощь Мок, — может быть, снять всех этих людей с «дела четырех матросов»? Надобности в них все равно никакой…

— Это уж мне решать, Мок, кто будет со мной работать по этому делу, — чеканя слова, произнес Мюльхаус.

— Виноват, герр комиссар.

— Кстати, просто из любопытства… — Комиссар опять подошел к окну, но на этот раз не стал его открывать. — Откуда вы взяли, что «надобности в них нет»? «В них» — это в ком? Во всех, кроме вас одного? Вы это имели в виду?

— Так точно.

— Объяснитесь!

— Убийца, как мы уже установили, хочет, чтобы я признался в какой-то ошибке. С этой целью он зверски расправляется с четырьмя молодыми парнями с мешочками на яйцах. Его цель: взбудоражить публику — раз, лишить меня спокойного сна — два. Теперь образ четырех юношей с выколотыми глазами будет меня преследовать.

— Мок, мы это уже слыхали, — отмахнулся Райнерт.

— Заткнись, приятель. Не твое ведь имя упоминает этот мерзавец в своих записочках.

— Не мешайте криминальассистенту Моку, Райнерт, — прикрикнул Мюльхаус. — Пусть говорит дальше.

— Смолор верно подметил, — Мок глядел прямо в лицо взбешенному Райнерту, — что преступник будет и дальше убивать, если я не признаюсь в своей ошибке. Из него вышел бы хороший предсказатель. Господа, между его жертвами нет ничего общего…

— Есть, — впервые подал голос Кляйнфельд. — Все они как-то связаны с водой. Первые четверо — матросы или мнимые матросы. Скорее всего, как предполагает Мок, завсегдатаи публичных домов. По какой-то причине они предаются разврату в матросских фуражках и в кожаных трусах. Следующая жертва — старый матрос, секретный агент полиции. Одни матросы, как ни погляди.

— Уж не знаю, Мок, — Мюльхаус словно не слышал слов Кляйнфельда, — как вы собирались обосновать свое странное предложение, чтобы все, кроме вас лично, покинули следственную бригаду. Впрочем, ваше обоснование меня не интересует. Я никого не собираюсь снимать с дела. Итак, господа, нас восемь человек. — Мюльхаус посмотрел на своих людей. — Хольст, Прагст, Рос, Райнерт, Кляйнфельд, Смолор и Мок. Столько нас будет и впредь. А теперь к делу… — Комиссар подошел к доске и под словами, начертанными вчера Моком: «Фома Неверный = Мок, Христос = убийца, убитые матросы = знак для Мока», написал: «В каком борделе убийце попались четыре матроса?» — Этим займется Смолор. Как человек из комиссии нравов, он знает все публичные дома в городе. Помогать ему будут мои проверенные люди, Хольст, Прагст и Рос. — Ниже комиссар написал: «Последние минуты Олленборга». — А этим займутся Кляйнфельд и Райнерт. Сбор в этой комнате в пятницу в девять утра. На сегодня все.

— А я? — спросил Мок. — Мне-то чем заниматься?

— Идемте со мной, Мок. Я вас кое с кем познакомлю.

Бреслау, вторник, 2 сентября 1919 года, девять вечера

Доктор Казнич служил ассистентом у профессора Хенигсвальда, специализировался на экспериментальной психологии и гордо именовал себя учеником Фрейда и Верницкого. В Бреславльском университете Казнич читал лекции и вел практические занятия по психоанализу, больше смахивавшие на эксперименты на студентах. Человеческий материал, участвующий в занятиях-опытах, на основании которых доктор делал свои всеобъемлющие выводы, был настолько однороден, что злые языки из мира ученых успели наречь психологию Казнича «наукой о студентах».