Призраки дома на Горького

После Грибоедовского решено было ехать к церкви на Никитской, где венчался Пушкин с Натали. Совершенно спонтанно, без особых раздумий. День был промозглый, ветреный, длинное французское платье Кати и так уже намокло от ноябрьского колючего снега, веночек из флердоранжа тепло совершенно не сохранял, а узкие лаковые туфли жениха отчаянно скользили – через всю Манежную площадь до могилы Неизвестного солдата в полуодетом и абсолютно не предназначенном для такой погоды виде просто бы не дошли. Тем не менее ритуал надо как-никак было соблюсти, куда-то цветы возложить, вот и отправились к месту венчания великого поэта, туда хоть можно было удобно подъехать. Но делать у Пушкинского храма было совершенно нечего, тем более что на дверях его висел огромный амбарный замок. Катя с Дементием, уж коли приехали, все-таки вышли из машины, постояли для вида на сильном ветру, поежились от холода, пофотографировались чуток, посмотрели на купола и бегом обратно в теплый салон – спрятаться от холода и уехать в ресторан, хоть и было еще достаточно рано.

Как только вошли в ресторан, их скрыли от людских глаз в огромном кабинете директора. Директор держался довольно нейтрально, важно и делово, но оказался вполне понятливым. Посадил замерзших детей около огромного аквариума с рыбками, попросил принести какие-нибудь бутерброды, с осетриной и копченой колбасой, и, главное, горячий чай с лимоном, чтоб отогрелись. И правильно сделал, надо было угостить, прямо как знал, что глядеть на аквариумную воду жениху с невестой предстоит еще часа три, если не больше, в ожидании, пока все гости соберутся. Дементий, поев, покрасовался у огромного зеркала, все время поправляя новую, подаренную Давидом Кобом бархатную темно-синюю бабочку со спрятанными стразами на перешеечке. Спрятанными, потому что эстрадные стразы эти Лидка сразу закамуфлировала кусочком бархата – молод еще был жених для такого великолепия. В общем, подустав от ожидания, Дементий залег прямо в свадебном костюме на директорский диван и закемарил, а Катя, аккуратно расправив платье, завороженно уставилась на мелькающих золотых рыбок, бессмысленно снующих туда-сюда. Рыбок, мокрых, холодных, скользких и тупых, она не любила, но сейчас они ее успокаивали. Тоже бы не заснуть, подумала она.

Наконец настала счастливая минута, когда жениха с невестой освободили, можно сказать, выпустили из заточения. Всех собравшихся гостей, а их пришло немало, выстроили по бокам длинной лестницы, ведущей от кабинета директора вниз, в зал, и жениху с невестой – или они уже считались мужем и женой? – пришлось идти как сквозь строй. Катя почти бежала, наступая на лепестки роз, господи, как она мечтала, чтобы все это поскорее закончилось. Внизу лестницы молодые разбили по бокалу – на счастье – и потом весь вечер громко цокали осколками, которые впивались в подошвы. Пока торжественно шли к свадебному столу, к Дементию, новоиспеченному мужу, подошел в стельку пьяный метрдотель – как это директор такое допустил! – и сказал, что если его не угостить бутылкой водки в качестве, так сказать, подношения, как божеству, то жизнь у молодых может не сложиться, он неоднократно этот феномен проверял. «Я бы сам взял, – невнятно, но честно признался он, – но это ж не мое, вы сами должны подарить». Дементий кивнул, проблем в семье с самого начала ему не хотелось, и он со знанием дела показал на стол, где стояли бутылки. Метрдотель воссиял, азартно схватил одну и сунул ее в карман почему-то горлышком вниз. Поблагодарил, присев в смешном книксене, и нетвердо пошел вон, оставляя за собой неровный след водки, которая сочилась из открытого горлышка через весь его организм. Ведь, чтобы водку не своровали, знающие люди порекомендовали Крещенским свинтить все крышечки от бутылок.

На свадьбе у детей, 1976 год

Свадьба гулялась долго и по всем законам – среди приглашенных был один бравый боевой генерал и беременная – к плодородию и карьере. Беременной, кстати, была Неля, жена певца Давида Коба, ребенок должен был родиться вот-вот. Драки, правда, как на правильной свадьбе положено, не случилось, ее заменили буйные танцы, в результате которых один из гостей со стороны жениха упал в фонтанчик и некоторое время молча и невозмутимо лежал там, глядя на всех вполне довольными кафельно-голубыми глазками. Видно было, что ему там нравится. Когда вытаскивали, начал сопротивляться.

Шикарный концерт, спонтанно устроенный самими гостями, – а как иначе, если шафер сам Давид Коб и все остальные рангом не ниже, – длился до самой полуночи, когда молодые уже покинули свадебное пиршество. Лучшим тостом на свадьбе стал тост жениха. «Спасибо, – сказал мальчик, – маме и папе за то, что они наконец разрешили мне жениться». Алла с Робертом долго смеялись, а мама и папа Дементия трогательно прослезились.