Призраки дождя

Он откусил от кулька, пожевал, оценивая вкус. Ничего, есть можно. Чувствовалось что-то похожее на огурец, майонез, который тут же попытался вытечь, яйцо и жестковатый салат.

Сейчас поест и подумает, что делать дальше. Главное – ни с кем не общаться и никого не задевать. Хватит с него обиженных. Жалко, русские на других обиду кинуть не могут. А то пришла бы японская обида, следом русская, и стали бы они выяснять отношения, а сам бы Санёк в первом ряду сел. Или лучше в третьем, чтобы со сцены ничего на него не летело.

Звонка сотового Санёк ждал, поэтому несколько тактов пропустил. Пускай послушают веселенький музончик вместо гудков. Коротенький обрубок огурца попытался выскользнуть из-под желтого наворота, капнул соус. Испачканной рукой Санёк полез в карман за телефоном. Мысленно чертыхнулся. И что же это у него за жизнь – что ни делает, все на него обижаются.

Голос Ильи не обещал ничего хорошего.

– Ты где? – с угрозой спросил он.

– К выходу иду.

– Вот и иди, – с нажимом на последнее слово произнес руководитель. – И будь там. Если я тебя у ворот не увижу, можешь вообще нигде не появляться! Ты меня понял?

Санёк готов был ответить что-нибудь едкое, чтобы Илья не думал, что он его боится. Но теперь уже потек кетчуп, надо было с этим нашествием бороться, и он всего лишь угукнул.

Столкнуть две обиды. А то и третью подтянуть. Хорошая мысль!

Первой в бой пошла Алиса. Она легким белым катером проплыла между группками экскурсантов и вышла четко на сидящего под елкой Санька.

– Лисичкин! Знаешь, чем все это закончится?

Санёк знал, поэтому молча встал и скромно вытер перепачканную в соусе руку о штаны.

Они замерли напротив него. Вся в белом – Алиса. В глазах ярость, на лице презрение. Макушкой маячит около ее плеча Илья. Раздосадован. А что такого произошло? Ничего. Живем! Вадя жмется к девчонкам. На скуле хороший синяк и ссадина. Правильно, может, начнет думать, прежде чем глупости ляпать. Шишкина впереди планеты всей. Рядом все еще ее соперница Дашка Абрамова. Анель и Кристи в сторонке.

Посмотрел Санёк на всех и захотелось ему закрыть глаза – до того ему эти лица надоели.

– Домой поедем, – буркнул он, потому как домой вдруг страшно захотелось.

И тут Шишкина фыркнула. Громко так и демонстративно. Мол, кто-то поедет, а кто-то здесь останется.

– Или не поедем, – легко согласился Санёк. – Пока непонятно.

– Что непонятно? – взвилась Алиса. – А я тебе объясню! Взрослым себя почувствовал? Хочешь показать, какой ты крутой? Что окружающие для тебя ничто? Разочарую! Все, что ты вытворяешь – детский сад! Ты младенчик в подгузничках, потому что чудишь всем назло. Взрослый отвечает за свои поступки. А ты просто мелкий пакостник. Работать с тобой неинтересно. И даже разговаривать с тобой мне сейчас неинтересно. Ясли не танцуют. И сегодня на репетиции я тебя видеть не хочу. Делай что хочешь!

Алиса направились к выходу. Девчонки потянулись за ней в кильватере. Вадя грустно покачал головой: мол, я тебе говорил, дай взрослым все решить. Шишкина наградила его внимательным взглядом и многозначительно приподняла бровь. Санёк отвернулся. Он бы сейчас с удовольствием опять куда-нибудь ушел, но голос Ильи остановил его.

– Ну, и что ты собираешься делать?

– Мир спасать, – буркнул Санёк.

– А если без шуточек?

– И без шуточек – спасать.

– Ты все про свой зонт? – Илья вздохнул. – Ты чего на Слепцова полез?

– Он обижаться на меня не хотел. А мне очень нужна была его обида.

– Сань, нарываешься, – предупредил Илья, грустно глядя на подопечного. – У тебя сейчас обид будет выше крыши. И моя ляжет последней.

Санёк глянул себе под ноги. Обиды представились плоскими безжизненными тенями. И вот ложатся они друг на друга, ложатся, стараются, но высоты у стопки никакой. Но тут сверху опускаются обиды Алисы в виде тяжелой гири, прошибают собой стопку чужих обид, асфальт, землю, камни и долетают до центра планеты, где тают в обжигающей магме. Аут. Конец света.

– Что произошло? – проявил назойливость Илья и встал так, что Санькиным воображаемым обидам падать уже было некуда.

И Санёк сдался. Кто-то все равно должен знать «что произошло». На всякий случай. Чтобы потом не гадать и не придумывать лишнее.

– Этот барсук предложил отдать зонт Алисе, чтобы она сама уже разбиралась с проклятием.

Илья напрягся челюстями, сощурил глаза. Новость ему не понравилась.

– А с ним один человек разобраться не сможет, – торопился объяснять Санёк. – Оно как бы на всех.

– Проклятие? – уточнил Илья. – Того деда, что был позавчера в лапшичной? – Руководитель чуть склонился к Саньку, словно хотел принюхаться или коснуться губами лба. – Я говорил с Каору. Он сказал, что надо уважительно ко всем относиться, вот и не будет всякое казаться.

Санёк закивал, соглашаясь. Такое объяснение было очень удобным. Легче заявить: «Бред!» – чем принять существование водяного призрака, луча смерти и Черного Альпиниста. Потому что с этим потом надо будет что-то делать. А раз нет – значит, и делать ничего не надо.