Призраки Гарварда

К сожалению, содержимое флэшки не помогло прояснить всю историю. Кади прокралась в ванную после того, как мать заснула, чтобы загрузить файлы на свой ноутбук, но они были защищены паролем. Без живого Эрика, который мог бы пояснить ситуацию, флэшка доказывала лишь то, что у него был доступ к конфиденциальным данным, но не то, что они были кому-то переданы по приказу Прокоп. Главный вопрос, не дававший уснуть, был следующим – что означает сам факт, что контейнер лежал на месте и она смогла его найти. Если Прокоп смогла доказать свою невиновность, Эрик должен был передать координаты проверенному законному контакту. Поскольку контейнер пролежал на месте целый год, по-видимому, доказательств не последовало, и Эрик никому не передал координаты. Однако никакой агент ФБР контейнер тоже не забрал. Кади гадала, изменил брат свое решение о виновности Прокоп или просто струсил обвинить профессора, которым восхищался и о котором заботился, в таком серьезном преступлении. Или опасался, что сам столкнется с последствиями участия в деле? Как и в случае с психическим заболеванием, Эрик уже выработал стойкое недоверие к «режиму надзора», внутри которого ФБР занимало первое место, ну или, по крайней мере, третье после родителей.

Или он заявил на Прокоп кому-то из вышестоящих, но ему не поверили? Как раз тогда ему поставили диагноз «шизофрения». Ему прописали лекарство, которое, как известно, он не принимал.

К тому времени, как Эрик порвал связь с Прокоп, у него было несколько документально зафиксированных психотических эпизодов и один случай принудительной госпитализации. Может быть, Эрик предвидел, что ему никто не поверит, и это его остановило. Сначала Кади смотрела на продолжающуюся связь Прокоп с Эриком, несмотря на его обостряющееся психическое заболевание, с благодарностью, и совсем недавно она была в замешательстве, но теперь поняла все с новой ясностью. Выбор параноидального шизофреника для осуществления настоящего шпионского заговора был гениальным. Предполагаемая инвалидность Эрика была ее страховкой, что тайна будет в безопасности.

Но, как учила Билха, в недооценке есть и преимущество. Эрик, возможно, страдал психическим заболеванием, но он не был дураком.

«Он был уязвим. Такие люди, как она, – хищники».

Так сказала Ли Дженнингс. И она была именно тем человеком, с которым Кади нужно было поговорить, если она собиралась найти больше доказательств, подтверждающих заявления Эрика.

Кади и Ли, мягко говоря, начали не с той ноты, но она держала пари, что личная месть Ли против Микаэлы Прокоп будет более чем достаточной мотивацией для сотрудничества с Кади. Ли могла сидеть на важных уликах, даже не осознавая этого. У Ли были фотографии.

На следующее утро мать не хотела выпускать Кади из виду. Она даже не хотела выпускать ее из номера; они заказали завтрак. Но когда мама была в душе, Кади позвонила на кафедру военно-морского флота университета. Кади притворилась, что хочет присоединиться, и спросила, может ли она присутствовать на занятии. Координатор быстро сообщил ей место следующего урока физической подготовки, назначенного на час дня.

Следующие два часа Кади беспокойно хлопала себя по колену и изо всех сил старалась выглядеть нормальной перед матерью. К полудню, не выдержав, Кади ушла на «репетицию хора». Стадион «Солдатское поле» напоминал бетонный Колизей. Многоярусные уровни огромного здания служили одновременно лестницей и сиденьями; его дизайн и назначение были спартанскими. Спрятавшись в тени одной из арок стадиона, Кади наблюдала, как курсанты военно-морской кафедры отжимаются в ряд, а одетые в форму тела поднимаются и опускаются, как клавиши на пианино. Сейчас Кади понимала, почему координатор был так любезен. С наличием состава были трудности.

Кади насчитала всего девять мичманов и двух офицеров, расхаживающих перед ними, и на фоне огромного зеленого пространства и пустых трибун группа казалась еще меньше. Несмотря на расстояние и простую спортивную форму, состоящую из темно-синих шорт и серой футболки, было легко определить, кто из них Ли, – она была единственной женщиной. Хотя Ли была миниатюрной, она не отставала от мальчиков, ее скорость и ритм совпадали с их. Она казалась воплощением дисциплины, ее тело было напряжено, короткие темные волосы собраны в низкий хвост, а лицо направлено вниз.

Вскоре физическая подготовка сменилась растяжкой, и вот студенты вытянулись во фрунт в одну линию. Офицеры пролаяли последние команды, на которые курсанты ответили, взяв под козырек. Кади подошла к скамейке в стороне, где курсанты собирали вещи. Она еще никогда не видела Ли такой расслабленной и приветливой, как в разговоре с однокурсниками.

– Эй, Дженнингс! – окликнула Кади, обращаясь по фамилии, как инструктор до нее.

Ли повернулась. Ее волосы топорщились на висках, промокшие от пота, лицо порозовело от напряжения. Но когда она увидела Кади, она покраснела еще гуще. Ли направилась в другую сторону, но Кади преградила ей путь.

– Подожди, пожалуйста, – произнесла Кади. – Я хочу поговорить о Прокоп.