Призраки глубин

Она вдруг отвернулась, прикрыв лицо тонкими синюшными пальцами. На секунду мне инстинктивно захотелось броситься к ней, чтобы заключить в объятия, погладить ее по спутанным волосам и утешить. Но затем в моей памяти ярко вспыхнул тот день, когда я метался в приемном покое госпиталя, стараясь понять, куда подевалось ее окровавленное тело, и почему персонал бросает странные взгляды, не отвечая на мои вопросы и словно не понимая, о чем я говорю. Все эти кошмарные минуты, часы и дни, слившиеся в бесконечные месяцы и перераставшие в годы…

– Ты знаешь так мало, Том, – повторила она, утерев слезы и повернув ко мне безжизненное лицо. – Когда я расскажу тебе все, ты больше не станешь винить меня. Ты… ты будешь на моей стороне.

Я хотел возразить в ответ, но вдруг все вокруг подернулось темной дымкой и море пошло крупной рябью. За доли секунды туман стал непроглядным, а потом я осознал, что снова нахожусь посреди полуразвалившегося зала, а на меня с тревогой косится Барри, повторяющий одну и ту же фразу:

– Ты в порядке, Том?

Но я не стал ему отвечать. Сглотнув ком, осевший в глотке, я обернулся к капитану, который тут же окатил меня настороженным взглядом.

– Я все понял, Херес.

– Том, что ты такое… Это что, кровь?

Инспектор ткнул пальцем в мой воротник, и я машинально опустил голову вниз. Наверное, я все это время стоял посреди помещения, обкусывая свои губы, а потому теперь они горели огнем и невыносимо саднили. Я отмахнулся от навязчивого толстяка, как от надоевшей мухи, и повторил:

– Я все понял, старик.

– Тебе удалось, детектив? – неуверенно проговорил капитан «Тихой Марии». – Ты несколько минут был как будто не в себе, уставился в одну точку и что-то бормотал себе под нос…

– Я смог кое-что вспомнить из той ночи, что я провел на рифах.

Громила, округлив темные глаза и нахмурив косматые брови, пристально изучал мое лицо, изредка переводя взгляд на мои искусанные губы. Наконец, он протяжно выдохнул, вынул руки из затертых карманов брючин и произнес:

– Расскажи мне все.

– Хорошо. Только не здесь.

Я покосился на оборванку. Но ей уже не было никакого дела до нежданных визитеров – уродливая женщина старательно заползала обратно в кучу мусора, осторожно зарываясь в нее, как полевая крыса в земляную нору.

Когда мы вернулись в машину, порывы ветра вокруг уже напоминали ураган – тучи плотно закрыли весь горизонт, надежно спрятав от глаз и без того едва различимый солнечный свет. Полицейский предпочел благоразумно помалкивать, пока мы отъезжали от развалившейся хижины, и хранил молчание всю дорогу, лишь изредка бросая в мою сторону тревожные взгляды.

– Когда я увидел рисунки в заброшенной детской спальне, то в моей голове словно что-то громко щелкнуло, – начал я, стараясь не набирать скорость, чтобы разбушевавшаяся стихия ненароком не швырнула в лобовое стекло на полном ходу какой-нибудь обломок. – Я будто сложил в своем мозгу большую головоломку, которая до этого упорно отказывалась собираться воедино.

Автомобиль немного тряхнуло на грунтовой кочке, и мне пришлось вывернуть руль, чтобы объехать еще несколько больших выбоин. На дне каждой темнели скорченные трупы птиц. Очевидно, резкие порывы ветра снесли большую часть мертвых пернатых с открытых участков дороги, но внутри глубоких трещин они оставались лежать, как в импровизированном убежище, широко раскинув обледеневшие крылья.

Моряк тоже не стал нарушать тишины – он внимательно прислушивался к каждому моему слову, наклонив голову вбок и глядя сквозь запотевшее боковое окно на темно-серое небо, угрожающе зависшее над нами. Вокруг не было ни души – только безлюдное каменистое шоссе, слегка приправленное низкими раскидистыми деревьями. Поблизости не оказалось ни одного строения, ни единого жилого участка. Сейчас, в мрачных красках сгущающегося ненастья, этот клочок земли казался отверженным самой природой и проклятым людьми.

– Я хочу спросить тебя кое о чем, старик. О твоей погибшей девочке…

Я ощутил, как под крышей ветхого автомобиля тонко зазвенело напряжение. Верзила ничего не ответил, но я успел уловить боковым зрением его короткий кивок. Вряд ли ему хотелось сейчас вспоминать об этом, однако он догадался, что просто так ворошить его болезненное прошлое я бы не стал.

– Как ее звали, Херес? Какое имя ты выбрал для своей дочери?

– Ее звали Лаура Грейс Мегрисс, детектив, – низко прогудел голос моряка. – Но ты ведь все равно…

– Ты никогда не называл ее первым именем, верно? Ведь ты очень религиозен.

Херес снова согласно тряхнул седой копной, все еще не понимая, к чему я веду и зачем расспрашиваю его об этом. Однако я отлично помнил, какой смысл придавали слепо следующие вере люди второму имени ребенка – они на самом деле полагали, будто оно способно окружить новорожденного невидимой силой и защищать его ото всех земных бед и невзгод. Поэтому они особенно щепетильно относились к нему, ведь, по их собственным словам, это имя носил ангел-хранитель ребенка. И я ни на секунду не сомневался в том, что и старик свято верил во всю эту чепуху.