Призраки графской усадьбы

Отодвинули от стены и перевернули кресло – ничего. Перетащили письменный стол, тумбочку, трельяж – ничего. Сняли со стен картины. Распахнули окна, поглядели по сторонам – кладбищенская кирпичная стена, два деревца перед ней и кадка с дождевой водой.

Вовчик, следуя намеченному плану, приступил к печке.

Постоял перед ней, сложив руки на груди, как капитан Немо. Открыл дверцу, заглянул в подтопок, раскрыл все вьюшки. Поразмышлял вслух:

– Так. Эта вьюшка – в трубу, эта – в другую, а вот эта, – Вовчик ткнул пальцем, – явно лишняя. Подозрительно.

– Печку я разбирать не буду, – сразу же предупредил Миха. – Пусть там хоть все лишнее.

– Чудак, – снисходительно просветил Колька Вовчика. – Это для самоварной трубы, понял? А еще в деревне рос!

Тут в комнату постучали, и Саша просунул голову внутрь. Глаза его из веселых, обежав комнату, стали испуганными.

– Переезжаете? – спросил он растерянно. – Ремонт затеяли?

– Перестановку, – нашелся Костик. – Из окна дует.

– И сильно дует, я вижу, – Саша указал глазами на опрокинутое кресло. – Ураган прямо.

Тут из-за печки, словно таракан, как всегда некстати, вылез Вовчик.

– А, юный корнет, – пробормотал он вполголоса, а погромче вежливо спросил: – Скажите, пожалуйста, в прошлом, к примеру, веке были газовые зажигалки?

– Зажигалки были, – не удивился вопросу Саша. – Но не газовые. Кремень, кресало, трут.

– Не похоже? – Вовчик с надеждой сунул ему под нос свою находку.

Саша покачал головой:

– Не очень, отрок. Хотя принцип действия тот же. Еще вопросы?

Похоже, Саша уже сильно пожалел, что заглянул в номер.

– А там кто? – Вовчик стукнул кулаком в стенку, из-за которой опять раздалось ворчание:

– Не есть порядок стучать голова.

– Там иностранец живет, – пояснил Саша. – Вы его не обижайте, ладно? – попросил он и скрылся за дверью.

– Что ж вы думаете? – не сдавался Вовчик. – За двести лет не могли комнаты перепутать? Пошли к иностранцу. Раз здесь ничего нет, значит, у него все есть!

Потрясенные этой дикой логикой, ребята вышли в коридор. Не успели опомниться, как Вовчик уже стучал в соседнюю дверь.

– Он дома, – послышалось из-за нее. – Прошу входиться.

Вошли в номер, целиком положившись на Вовчика… А тот остался в коридоре.

Не растерялся только Миха.

– Здрасьте, – брякнул он. – Подсобить не нужно, хозяин? Мебель переставить не желаете?

– Не понимайт, – послышался голос из ванной.

– Это стуло – сюда, – перешел Миха на иностранный язык. – Этот кровать к стенке берем.

– Кровать не берем, – донеслось из-за двери ванной. – Кровать Пижон засыпайт. Вчера.

Пока шли эти дурацкие переговоры, Колька злился на дезертира Вовчика, а Костик… Костик оглядывал комнату, и она ему все больше казалась похожей на его номер: сняты со стен и прислонены к столу картины, светлеет на полу прямоугольник от сдвинутого со своего места кресла, распахнуты все дверцы такой же печки.

Видно, постоялец тоже затеял какую-то подозрительную перестановку.

– Ну, извиняйте, – крикнул Миха в закрытую дверь. – Желаем здравствовать.

Подталкивая друг друга в спины, ребята вывалились в коридор и ввалились в комнату Костика.

Колька взял Вовчика за ухо, а Костик задумался.

Оторвал его от размышлений решительный Колькин голос:

– Ерунда это все. Пошли в подвал.

Вооружившись пистолетом и фонариками, Костик, Миха и Колян спустились в подвал. Потолкались для вида на глазах у Афанасия Ивановича и незаметно для его глаз добрались до конца подвала, приотворили дверь.

– Мы пошли, – шепнул Колька. – Миха, остаешься на атасе. Если что – кашляй.

– Я спою лучше. «Мурку». Самая подходящая песня для наших дел, – отозвался Миха и пошел к выходу из подвала.

Включив фонарики, ребята быстро прошли всю оранжерею, взобрались по ступеням и уставились на непроходимую стену.

– Ломик бы сюда, – мечтательно проговорил Колька.

– Тихо, – сжал его руку Костик. – Слушай.

За стенкой послышались какие-то неясные звуки и вдруг – совершенно отчетливо – будто кто-то с той стороны чем-то твердым колотил по доскам.

– Как будто простукивает, – прошептал Колька и, недолго думая, ахнул фонариком в стенку. Так ахнул, что она внизу даже дрогнула.

Стуки с той стороны как отрезало. Послышалось что-то вроде поспешных шагов, затем вроде как где-то захлопнулась дверь.

«И тишина».

– Пошли отсюда, – сказал Колька. – Куда-то мы не туда забрались. Заметут еще как грабителей.

Ребята вернулись ко входу в оранжерею, а навстречу им неслась песня, которую во всю мочь горланил Миха.

Мальчики остановились у двери, не решаясь выйти. Если уж Миха так разорался, значит, опасность рядом. Выскочить вот так – и прямо директору головой в живот!

А за дверью тем временем что-то происходило. Слышались голоса – грубые, с напряжением, – периодически доносился какой-то грохот, будто у двери сваливали что-то очень тяжелое.

– Сюда становь! Ровнее. А эту на него. Вот так!

И Миха орал песню.

– Слышь, малец, помолчал бы, а? – взмолился чей-то голос. – Уши заложило.

Грохнуло еще раз. Протопали шаги, и уже вдалеке послышалось:

– Давай, давай, певец, дуй отседова! Запирать будем.

И все опять стихло.