Призраки и пулеметы (сборник)

Джои скакал в закат и скалился своим мыслям. Будь он человеком, улыбался бы, но кони – даже механические – улыбаться не обучены. Он всхрапывал, пуская из ноздрей пар, и весело размышлял о том, прибыли ли уже в имение Монтгомери павлины, заказанные на свадьбу сэра Эдгара и леди Джулии.

Вячеслав Бакулин Право третьей петли

Лет двадцать назад мне довелось путешествовать по Ирландии. Причиной тому было отнюдь не желание развеяться и развлечься, как то свойственно многим молодым людям, не обремененным каждодневными мыслями о хлебе насущном, а потому частенько не знающим, чем занять свой продолжительный досуг. Не был я и томим неразделенной страстью, разлукой с любимой или тому подобным чувством, что в девятнадцать представляется острее жала рапиры и безбрежнее океана, в двадцать пять мнится чем-то недостойным, в сорок – глупым, а в шестьдесят вспоминается с легкой светлой грустью. Да и то сказать, трудно найти во всем Старом Свете место, менее подходящее для увеселительного вояжа или врачевания душевных ран, чем эта бедная страна меловых холмов, торфяников и вересковых пустошей, над которыми никогда не стихает пронзительный ветер. Признаюсь честно, что сей клочок суши с его низко нависшим хмурым небом, таким скупым на солнце, но в любой миг готовым пролиться дождем, со всех четырех сторон окруженный таким же хмурым морем, всегда представлялся мне дешевым поделочным камнем, заключенным в треснувшую оправу из тяжелого тусклого свинца.

Под стать стране и ее жители – суровые, неприветливые люди, отличающиеся подозрительностью к чужакам и вообще ко всему незнакомому и беспощадные к врагам. Они неприхотливы и выносливы, горды и обидчивы, набожны и суеверны, практичны и сентиментальны. А еще они самозабвенно, до исступления любят свою неказистую родину, искренне считая ее лучшим местом из всех, что создал Господь, и тоскуют в разлуке с нею.

Немудрено, что местные жители по сей день не позабыли своих корней. Песни, сказки, танцы, народные обычаи Ирландии сохранились практически неизменными, словно и не было в ее истории множества чужеземных набегов и завоеваний. Даже приняв христианство и став весьма ревностными католиками, ирландцы тем не менее не восприняли дух латинской книжности. Парадоксально, но народ, подаривший миру непревзойденные образцы рукописных Евангелий и житий, украшенных великолепными иллюстрациями и сложнейшими орнаментами, в душе остался верен устной традиции. Да и немудрено, ведь еще одна особенность ирландцев – их совершенно особые взаимоотношения с потусторонним миром. Ни в одном известном мне народе христианство и язычество не переплелись так причудливо и тесно. Где еще увидите вы колыбель младенца, стену над которой украшают одновременно распятие и ветки рябины, отгоняющие эльфов? А благочестивые ирландские священники, которые скорее умрут от голода, чем оскоромятся в Великий пост, не видят ничего дурного в плошках молока, выставляемых их паствой по вечерам за порог на угощение Малому народцу. Каждый древний род (а древним ирландцы считают только тот, который насчитывает не меньше двадцати поколений) обязательно имеет в числе своих предков нескольких представителей Волшебной страны и гордится этим куда больше иного континентального дворянина, мнящего, что в его жилах течет толика крови Карла Великого. Именно с таким родом и связана удивительная история, которую я хочу вам рассказать.

Я услышал ее холодным осенним вечером. Хлестал косой дождь, превращая и без того скверную дорогу в непроходимое месиво. Иссиня-черную тяжелую массу облаков то и дело пронизывали слепящие белые сполохи, а за оглушительными раскатами грома совершенно терялись все прочие звуки.

Экипаж, который я на время пути делил с почтенным окружным судьей мистером Эдуардом Флагерти и его семейством, остановился у двухэтажного приземистого дома, ярко освещенные окна которого словно были вырезаны в окружающем мраке.

– Так что позвольте доложить, ваши милости: приехали, – распахнув дверь, сообщил наш кучер – уроженец здешних мест лет пятидесяти, состоящий, казалось, лишь из безразмерного клетчатого пледа и кошмарного вида матросской кожаной шляпы, с полей которой нескончаемым потоком стекали струи дождя.

– Но это совсем не похоже на Нэйс! – близоруко щурясь от света фонаря в его руке, протянула миссис Флагерти.

– Прямо в точку, м’леди! – закивал кучер. – До Нэйса еще, почитай, миль сорок.

– Но в таком случае… – вмешался судья, однако возница даже не дослушал его:

– Конячки дюже притомились, м’лорд! – смешно выговаривая явно непривычные ему английские слова, сообщил он, разводя руками. – Да и погодка, сами видите, такая, что не приведи господь!

Словно подтверждая его слова, вновь оглушительно громыхнуло. Жена и дочь судьи – бледная, болезненного вида белокурая девушка пятнадцати лет – торопливо перекрестились и зашептали молитву.

– Где мы? – поинтересовался я. – Кажется, это какой-то постоялый двор?