Призраки измены. Русские спецслужбы на Балтике в воспоминаниях подполковника В. В. Владимирова, 1910–1917 гг.

Весною же 1915 года, не припомню хорошо, штабом ли армии или через посредство штаба Кронштадтской крепости, мне было приказано установить наблюдение за управляющим Кронштадтским отделением Русско-Азиатского банка и выяснить его связи. Установив наблюдение за ним при посредстве знакомого мне кассира отделения, некоего Борискина, человека, настроенного крайне патриотично во время войны, я частью через него, а частью через знакомых мне офицеров флота и городских обывателей знал, что Прейсс – бывший германский подданный, женат на дочери полковника корпуса флотских штурманов, Ивана Ивановича Зальца[109], имени ее не помню, имеет широкие знакомства как среди офицеров флота и армии, так и среди городских обывателей, состоит членом морского собрания и благотворительных обществ, находящихся под покровительством императрицы Марии[110], в коих председательствует супруга главного командира, вице-адмирала Вирена, – Надежда Францевна[111], бывает в морском артиллерийском и коммерческом собрании, не пропуская ни одного вечера, постоянно вращается в кругу офицеров флота, угощая их шампанским и ужинами, часто дает им в долг деньги, не требуя по целым месяцам отдачи, устраивая многим из них займы в своем отделении, открывает им счет «……» и, советуя им приобретать различные процентные бумаги, выплачивает им разницу от повышения и вовлекая их в биржевую игру. Одним словом, «душа-человек». В то же время у себя в отделении иронически отзывается о русских войсках, критикуя их действия и восхваляя доблесть германских войск. Радуется успехам германского оружия и бывает молчалив и мрачен, когда получаются известия об их неудачах и больших потерях.

Передав эти сведения начальнику штаба Кронштадтской крепости, я куда-то уехал и по возвращении узнал, что начальник штаба Кронштадтской крепости вызывал меня к себе. Прибыв к нему, я получил распоряжение, не принимая никаких репрессивных мер по отношению к Прейссу, отправиться в Петербург к директору Русско-Азиатского банка и, объяснив ему с глазу на глаз о павшем подозрении на Прейсса, просить его перевести куда-либо в другое место. Отправившись в Петербург, я исполнял возложенное на меня поручение, причем Прейсс был не переведен, а вовсе уволен со службы из банка. Несмотря на это он через месяц, не более был принят на службу в Гвардейское экономическое общество по протекции генерал-майора Болотова[112], и потом я встречал его неоднократно там, в правлении, и на улицах Петербурга. На какую должность он поступил – не знаю.

В этом деле значительную роль сыграли его заступники из числа офицеров флота и его тесть – Зальца, бывший в хороших отношениях с главным командиром адмиралом Виреном, которые хлопотали за него, настаивая перед штабом крепости об оставлении его в Кронштадте. К поступлению же в Гвардейское экономическое общество содействие оказали также те же офицеры, и Прейсс, вероятно, продолжал собирать нужные ему сведения в Гвардейском экономическом обществе, возможно с еще большим успехом, чем в Кронштадте.

Обследование Аландских островов

17 мая 1915 года рано утром я получил от штаба VI армии за подписью генерал-квартирмейстера штаба генштаба, генерал-майора Баженова[113], телеграмму, из коей было видно, что начальник штаба требует моего немедленного, с получением сего, приезда в штаб. Отправившись тотчас же в Петербург, к генералу Баженову, я был принят им, и вместе с ним прошел к начальнику штаба генерал-майору Генерального штаба Михаилу Дмитриевичу Бонч-Бруевичу[114]. Начальник штаба сказал мне, чтобы я немедленно выехал в Ревель и далее на острова Эзель, Даго и Моон и обследовал их в стратегическом, тактическом и в отношении германского шпионажа, так как в штаб поступили сведения, что на островах неблагополучно. Расставаясь со мною, начальник штаба сказал мне: «Помните ротмистр Владимиров, что на Вас возлагается задача офицера Генерального штаба, и от успешности выполнения ее зависит наше положение в Балтийском море и на побережье такового». Я сказал, что надеюсь оправдать доверие генерала, и в тот же вечер выехал в Ревель.