Призраки Лондона

Москва, Россия. Большая Лубянка, дом 20. Здание УФСБ России по г. Москва и Московской области. 12 апреля 202… года

Всё как всегда — ну что за безобразие!

Льюис Кэрролл Алиса в стране чудес

Меня перевезли обратно. В сопровождении тех же двух мордоворотов. Выделили мне пустующий кабинет, там из стульев — можно было сделать кушетку и спать. А все остальное время смотреть в окно или на портрет президента на стене. Который не убрали, несмотря на то, что кабинет пустовал.

Так я провел ночь — в ожидании ареста, нового вызова на Старую площадь, а то и в Кремль, расстрела — или ядерной войны, к примеру. Учитывая нынешнее состояние дел — не такой уж невероятный исход. Кстати, не кажется ли вам что мы слишком легко приняли то, что мы теперь снова живем под угрозой ядерной войны. Не слишком ли легко мы с этим смирились?

Утром — меня сводили в столовую, которая тут была своя, собственная. Позавтракал, выпил кофе.

Развязка наступила к полудню. Зашел один из моих охранников, тот что старше — второго не было

— Что произошло?

Вместо ответа — ФСБшник бросил на пустой, пыльный стол прозрачный пакет с паспортом, бумажником, мобильником, билетом и всем что изъяли у меня при аресте.

— Вы свободны.

— Что произошло? — повторил вопрос я

На лице старшего вдруг отразился гнев

— Слушай, полковник… бывший. А не шел бы ты отсюда… по-быстрому.

* * *

Внизу, на охране — меня пропустили по звонку. Прогресс — раньше выписывали временный пропуск. Вертушка, дверь — и я шагнул в шумную, суетливую, никогда не спящую, навидавшуюся всего Москву…

Мчались машины. Шли люди. Каждый думал о своем… о семье, о том как обмануть жену или работодателя или делового партнера. И никто не думал о том, что все это может сгореть в минуту…

А ведь Бог есть…

Я зашагал… не помню, в какую сторону я зашагал. Мне надо было зайти в кафе. Выпить кофе. Почувствовать себя среди людей.

Которые может, и не слишком чисты помыслами и делами своими — но их грязь не идет ни в какое сравнение с той грязью…

Ладно. Хватит. Все. Ты уволился. Отпусти. И забудь.

Тебя принимали на работу шесть месяцев, а уволили за полдня? Но может, это и к лучшему. Не быть частью всего этого.

* * *

В каком-то кафе, в котором я ни разу не был и еще вряд ли хоть раз сюда зайду — я заказал кофе. Канал над стойкой, обычно настроенный на футбол — теперь передавал выпуск новостей, экстренный.

… Убийца британского премьер-министра установлен. Им оказался бывший служащий Министерства обороны Великобритании Стивен Виздом. Его труп был обнаружен сегодня, когда в его съемную квартиру в десятом аррондисмане Парижа ворвался спецназ. По свидетельствам правоохранительных органов — оружие при штурме не применялось. Министерство обороны Великобритании отказывается от комментариев, но можно предположить, что на этот чудовищный шаг бывшего британского военнослужащего толкнул посттравматический синдром. Стивен Виздом отслужил два срока в Афганистане, в частях боевого обеспечения…

Стив…

Я подозвал бармена

— Водка есть?

— Извините, только пиво. Есть крепкое, больше десяти там будет…

Я посмотрел на экран телевизора.

— Забудьте…

* * *

Напиваться я не стал. Я был в состоянии каменно-холодной трезвости, и намеревался в нем оставаться и дальше. Нельзя напиваться. Нельзя. Если я напьюсь… если все напьются — они победили. Значит, мы слабые. Значит, с нами так можно…

Нельзя.

Вот так вот, Стив. Ты оказался сильнее. Мужественнее. Честнее. Ты не стал просто жить с этим злом — а сделал то, что в твоих было силах для того, чтобы убить зло. Убить дракона. Одного из многих. Не единственного. И не последнего.

Но все же — хотя бы одного.

Не то, что я.

А еще говорят, что в России смысл жизни — это справедливость, она заменяет нам закон. Где — справедливость? Где — ее много? Вы видите ее? Где она? Где она, б…?!

Нет ее.

И потому мы можем сколько угодно брехать о справедливости, об особом нашем пути, о какой-то, мать ее духовности — но ничего этого нет. Мы просто бредем по жизни — сами не знаем куда. Без справедливости. Без духовности. Без цели. Без всего…

А потом — я вдруг услышал песню. Я сидел в каком-то московском дворе, на лавочке у чужого подъезда — а песня играла где-то в доме. Я не знал — где. Но она играла. Ее было слышно. Я ее слышал. Разбирал слова…