Призраки мертвой звезды

— Сдается мне, что и вы моя юная госпожа не сможете в своем нынешнем положении нарушить запреты древних сетта. Попробуйте.

Я вытащил свой револьвер и протянул Свете. Она его аккуратно взяла, прицелилась в стенку и опустила руку.

— Вы правы. Я не могу. Рука немеет и все, — тихо произнесла она.

— Как я и ожидал. Слишком глубоко сидит запрет в духах. Даже ваше призрачное тело живет ими. Но не страшно. Будем осваивать что-либо другое.

— А с этим что будете делать? — спросила Света, имея в виду необычную персонификацию бортового компьютера.

— Еще немного поэкспериментирую, а там видно будет. В любом случае двоичную машину ломать не буду, — ухмыльнувшись ответил Нерей, отправив себе в рот виноградину.

— Кстати, — продолжил он, — я весточку для Таáк-Сетта уже отправил. С нетерпением жду ответа. А теперь извините, мне нужно погрузиться в раздумья.

— Пойдем, в очередной раз я взял Свету под руку и мы вышли из каюты.

Не очень широкий коридор шел вдоль борта. С одной его стороны широкие овальные окна демонстрировали бесконечную серость и черно-фиолетового горизонта. С другого, были немного подсвеченные контуры дверей кают и служебных помещений. Тусклые напольные и яркие потолочные пятна ламп освещали белый материал коридора. Если сравнивать с земной жизнью и человеческим бытом, то получается картинка немного похожая на пассажирский вагон-купе. Там также коридор пролегал с боку вагона, оставляя все остальное место помещениям. Только в нашем варианте каюты были куда вместительнее, а носовую и кормовую часть отводили цельным помещениям. Бару-ресторану и складу соответственно. Рубка управления находилась на верхней палубе в виде небольшой надстройки. Следующие каюты были Светина и моя. Моя была девственно пуста. Овал окна и белые стены были ее интерьером. Зашли в каюту Светланы. Единственная разница была в том, что у одной из стен в нишах лежали пять металлопластиковых цилиндров.

Девушка подошла к ним и провела пальцем по одному из сосудов.

— Знакомься. Это я. Я вешу всего два килограмма. Глаза, должны были быть, голубыми. Кровь красная.

Она помолчала немного

— Теперь я привидение.

Меховые комки сжатых форм экипажа дружно запищали, намекая на свое собственное удручающее положение. Света сняла их с одежды и положила в угол на пол. Потом сама села, прислонившись спиной к стенке.

— Я теперь не знаю, к какому миру принадлежу, — поджав колени, тихо заговорила она. — Сначала я была такой как ты — обыкновенной, полноценной. Потом жила в виртуальном мире, изредка посещая мир настоящий. А теперь я призрак сама себя. Мое тело, расчлененное и выпотрошенное, засунуто в стерильную банку и пылится в углу, а сама я в ненастоящей оболочке сижу в каюте корабля-призрака и беседую с демонами и привидениями. Один ты живой.

— Поплачь, если хочешь, хоть и говорят, что слезами горю не поможешь, но сдерживать их тоже не надо. Раз просятся, значит, так лучше.

Я жестом создал из белого пола небольшой столик, благо Талш научил всяким фокусам, да и я просил его привести сервис удобному для человека виду. Три раза стукнул по столику, заставив края разгореться синим цветом ярче обычного.

— Две порции чая, фруктов и сладостей.

Воплощенная в жизнь скатерть-самобранка вскипела большими белыми пузырями, материализуя заказ.

— Я не хочу плакать, — тем временем заговорила Света, — я хочу найти свое место в этом мире.

— Зато я нашел, — произнес я, — оно рядом с тобой.

— И я буду тебе нужна вот такая бестелесная?

— А чем ты хуже других? — ответил я вопросом на вопрос.

Потом встал и поднес ей чашку горячего чая, взятого со стола.

В дверь постучали. Такая манера приходить не вовремя была, наверное, характерна для всех духов. За дверным проемом стояла Таан-Никтэ-Ха, сияя широченной улыбкой.

— Вас Нерей просит подняться на верхнюю палубу, — с порога звонко заявила она.

— И какая спешка заставила его это сделать? — немного нервно осведомился я.

— Он сказал, что это важное политическое событие.

— Скажи, что мы идем.

Эльфийка испарилась. Когда мы поднялись наверх, то все были там, что, совершенно немудрено с их-то способностью к мгновенному перемещению внутри родного оазиса.