Призраки не лгут

— Адреса, — сказала Анья, кивая на стопку листов на лотке принтера.

— Спасибо.

— Когда уполномоченный по размещению услышал мое имя, то вспомнил, что в Швеции была потрясающая пловчиха в стиле баттерфляй, которую звали точно так же. — Анья покраснела.

— Ты сказала, что это ты и есть?

— Нет, но он все равно рассказал, что Викки Беннет не всплывала в записях актов гражданского состояния, пока ей не исполнилось шесть лет. Ее мама, Суси, была бездомной и, кажется, родила Викки не в больнице. Суси забрали в психушку на принудительное лечение, а Викки отправили в идеальную приемную семью, живущую здесь, в Стокгольме.

Йона взял еще теплые листы, просмотрел даты и места размещения, ряды имен и адресов, от первых опекунов — Джека и Элин Франк, проживавших на Страндвеген, 47, до интернатов Юнгбаккен в Уддевалле и Бригиттагорден в коммуне Сундсвалль. Напротив некоторых адресов были приписки, что девочка требовала перевести ее назад, в первую семью.

Сухой, снова и снова повторяющийся комментарий гласил: «Ребенок просит, чтобы его вернули в семью Франк, но семья отказывается принять его».

Наконец Викки перестали отправлять в семьи. Только в приюты. Молодежные общежития на одну ночь, детские дома, куда ее отправляли работники социальной службы, реабилитационные клиника и интернаты.

Йона подумал об окровавленном молотке под подушкой и крови на подоконнике.

Сосредоточенное личико на фотографии, спутанная гривка светлых волос.

— Можешь узнать, Джек и Элин Франк все еще живут по тому же адресу?

Анья просияла, словно собралась забавно пошутить, выпятила губы и проговорила:

— Почитай «События недели» — узнаешь о том о сем.

— Что ты имеешь в виду?

— Джек Франк и Элин развелись, но жилье осталось за Элин. Деньги-то ее.

— Так они какие-то знаменитости?

— Она занимается благотворительностью, гораздо больше, чем прочие богатые люди… Она и ее бывший муж Джек вкладывали кучу денег в детские городки и благотворительные фонды.

— Так значит, Викки Беннет жила у них?

— Как видно, ей это не пошло на пользу.

Йона забрал распечатки, направился к двери, но снова повернулся к Анье:

— Как мне отблагодарить тебя?

— Я записала нас с тобой на курсы, — торопливо сказала Анья. — Обещай, что будешь ходить со мной.

— Что за курсы?

— Техника расслабления… Что-то вроде камасутры…

Глава 49

Номер сорок семь по Страндвеген располагался прямо напротив Юргордсбрун и представлял собой богатый дом с изящной дверью и красивым темным крыльцом.

Джек и Элин Франк были единственной семьей, в которую Викки Беннет хотела вернуться, хотя и прожила с ними очень недолго. Она снова и снова просила, чтобы ей разрешили вернуться к Франкам, но те отказывались взять ее.

Йона позвонил в дверь с фамилией «Франк» на черной блестящей дощечке, и она почти сразу открылась. Спокойно-расслабленный мужчина с блестящими от геля, коротко стриженными волосами и мягким загаром вопросительно посмотрел на долговязого комиссара.

— Я ищу Элин Франк.

— Роберт Бьянки, consigliere[11] Элин, — представился мужчина и протянул комиссару руку.

— Йона Линна, комиссар уголовной полиции.

На губах Роберта мелькнула легкая улыбка.

— Звучит интригующе, но…

— Мне надо поговорить с ней.

— Можно узнать, в чем дело? Я не хочу зря беспокоить ее… — Встретив холодный взгляд комиссара, Роберт осекся. — Подождите в холле. Я спрошу, принимает ли она посетителей, — сказал он и исчез за дверью.

Холл оказался белым и совершенно лишенным мебели. Ни гардеробов, ни каких бы то ни было вещей, ни обуви или одежды. Только гладкие белые стены и одно-единственное огромное белое зеркало.

Йона попытался представить себе ребенка вроде Викки в доме с такой обстановкой. Нерадостную, привыкшую к беспорядочным скитаниям девочку, которая не появлялась в книгах записи актов гражданского состояния, пока ей не исполнилось шесть лет. Ребенка, привыкшего к тому, что дом — это гараж или подземный переход, где можно обрести временный ночлег.

Роберт Бьянки вернулся, спокойно улыбаясь, и попросил комиссара следовать за ним. Они миновали просторный светлый салон с несколькими мягкими гарнитурами и изразцовой печью. Толстые ковры приглушали звук шагов, когда комиссар со своим провожатым шли через анфиладу гостиных; наконец они оказались у закрытой двери.

— Просто постучитесь, — сказал Роберт с неуверенной улыбкой.

Йона постучал и услышал, как чьи-то каблуки зацокали по твердому полу. Дверь приоткрыла стройная женщина средних лет, с русыми волосами и большими синими глазами. На ней было тонкое красное платье чуть ниже колен. Красивая, продуманно накрашенная; на шее — три ряда белоснежных жемчужин.

— Входите, пожалуйста, — проговорила женщина низким, хорошо поставленным голосом.

Они вошли в очень светлую комнату с письменным столом, мягкой мебелью, обитой белой кожей, и встроенным книжным шкафом.

— Я как раз собиралась выпить масалы. Для вас не слишком рано? — спросила хозяйка.

— Нет, чай — это было бы хорошо.

Роберт вышел, и Элин жестом пригласила Йону сесть на диван.

— Присядем.

Хозяйка не торопясь села напротив гостя, заложив ногу на ногу.