Призраки не умеют лгать

Пришедшая в себя Лена отвечала тихо и невпопад. Девушка слово в слово подтвердила показания псионника, чем не очень порадовала специалистов. То ли ещё будет, когда они раскопают ту, старую историю. Тут вам и мотив, и возможность.

Отпустили их уже за полночь, запретив покидать город. Если приезжим негде остановиться, то служба контроля любезно предоставит раздельные апартаменты с крепкими запорами. К счастью, Демон имел возможность отказаться.

Машина, уже осмотренная специалистами, ждала их на том же месте. Обувь следователи не вернули, увезли на экспертизу, не подумав, каково это, нажимать на педали в носках.

Алленарию такие тонкости интересовали мало. Она без малейших признаков недовольства сидела рядом, терпеливо ожидая, когда он закончит ругаться и приноровится к управлению автомобиля. Очнувшись перед допросом то ли ото сна, то ли от забытья, девушка вроде вышла из состояния ступора. Отвечала, когда спрашивали, вставала, ходила, пила воду, когда он приносил. Взгляд осмысленный, речь связная. Чего, собственно, ему ещё надо?

Как оказалось, много чего. Её равнодушие к себе и окружающим, отсутствие слез — всё это заставляло Дмитрия беспокоиться. Смерть, словно тень, ходила за ней по пятам, чёрными пятнами падая на тех, кто рядом. Предел прочности есть у каждого.

С набережной до его дома не более двадцати минут, а по пустым дорогам ещё быстрее. Его мать, одна из ведущих актрис императорского театра, Галилианна, приехала покорять столицу в нежном семнадцатилетнем возрасте, окончила театральный институт, где при длительном общении профессора всё же углядели в провинциалке недюжинный талант и распределили на престижнейшую сцену страны. Там она быстро разделалась с эпизодическими ролями и поднялась до примы. Поговаривают, у неё был роман с самим императором, но это слухи. Зная хватку родительницы, Демон был уверен, тот бы просто так не ушёл.

Мать до сих пор продолжала блистать на сцене, конечно не в роли Джульетт, в силу возраста, но недостаток лицедейства она охотно компенсировала в реальной жизни. Хорошо, что она сейчас на отдыхе, и он избавлен от слёзной сцены — мать и блудный сын.

Станин заварил чай, не решаясь предложить девушке что-либо покрепче. Неизвестно, как отреагирует организм на алкоголь в свете недавнего приёма медикаментов. Лена безучастно оглядела кухню, села на табуретку и остановила взгляд на темноте за окном. Она не задала ни одного вопроса, не удивилась, когда он привёз её в незнакомую квартиру.

Часы, которые он помнил с детства, оглушительно тикали.

— Мы найдём того, кто это сделал, — сказал Демон просто для того, чтобы нарушить тишину.

Алленария не повернула головы. Полная кружка чая продолжала одиноко остывать на покрытом клеёнкой столе.

— И узнаем, почему он это сделал, — весомо добавил он.

Девушка встала и, пряча глаза, тихо сказала:

— Пойду лягу… где-нибудь.

Наверное, это было бы самым логичным завершением дня. Уснуть и ни о чем не думать, Так просто и так плохо. Демон чувствовал, как что-то неведомое зреет в ней, что-то нехорошее, и когда оно будет готово, оно сломает Лену раз и навсегда. Раздавит, перекроит человека под себя, подгонит, словно рубашку под размер. Кто-то учится с этим жить, кто-то спивается, а кого-то потом находят с петлёй на шее.

И поэтому он не мог отпустить её.

— Лена, посмотри на меня.

Сколько длится взгляд — доли секунды, минуты, часы? Дмитрий не знал, но за мгновение прошли годы. То время, что украли у Алленарии, состарив эти большие лучистые глаза на десяток лет разом.

— Лена…

— Зачем? — отрешённо спросила она. — Зачем мне что-то знать? Бабушки больше нет, ей всё равно. Она даже не сможет вернуться. Никогда. Почему так? Почему для неё нет продолжения? Она всю жизнь положила на людей. На чужих людей. А теперь они живы или мертвы, а её просто не существует.

— Послушай…

— Родителей нет, — продолжала девушка, с такой тоской, что захотелось завыть, — Меня нет.

— Прекрати! — Дмитрий схватил её за плечи и встряхнул. — Это всё чушь! Ты знаешь это! — он приблизил её лицо к своему. — Ты здесь. Со мной.

Демон не собирался этого делать, всё случилось само. Её губы были холодны и неподвижны. Лёгкое соприкосновение, от которого они оба вздрогнули. Глаза девушки ошеломлённо раскрылись. Дыхание смешалось. Слишком долго Дмитрий думал о ней, чтобы отвернуться сейчас, отстраниться от дурманящего запаха волос, гладкой кожи и губ, повторяющих каждое его движение.

Возбуждение, сладкое, мучительное, дразнящее, растекалось по телу.

Лена вздрогнула, из горла вырвался полустон, полухрип, руки, до этого бессильно висевшие вдоль тела, взметнулись, крепким кольцом замкнувшись на его шее, повязка наждаком прошлась по обнажённой коже. Тело девушки ожило, шевельнулось, прижалось к нему.

Лена провела пальцами по его волосам, и сотни огненных точек впились ему в кожу, как волна распространяясь по позвоночнику дальше и дальше. Стараясь прильнуть как можно ближе, она потёрлась об него всем телом, и остатки благих намерений разлетелись вдребезги. Со своим желанием Дмитрий ещё справился бы, но с её не смог.