Призраки не умеют лгать

— Если я не вовремя…

Женщина неожиданно схватила меня за руку и втянула внутрь дома. Пару мгновений требовательно вглядывалась в лицо, а потом внезапно заключила в объятия. Наследственные дела, похоже, волновали её в последнюю очередь. Меня, надо сказать, тоже.

— Ну, здравствуй.

— Алленария, — сдавленно подсказала я.

— Аля, значит.

— Нет, Лена.

Странная ситуация. Представьте, встречаются два человека, которые либо знакомы заочно, по переписке, либо по рассказам третьих лиц. Хотя нет, не так. Встречаете вы дальнего родственника, который, по его словам, держал вас на коленях в нежном младенческом возрасте, а вы довольно агукали и пускали слюни на его новый пиджак, хотя вариант с описанными штанами, на мой взгляд, более запоминающийся. Как вы себя поведёте в такой ситуации? С этим чужим близким человеком? С незнакомцем, к которому вы должны испытывать хоть какие-то чувства, но не испытываете? В лучшем случае натужные улыбки, банально-вымученные фразы, и общее чувство неловкости.

Так вот, что делать дальше, я не представляла. Вся эта встреча была какой-то неправильной, неловкой, и неизвестно кому больше нужной. Скорее, ей. Ведь она так много говорила.

— Садись, — хозяйка подтолкнула меня к столу и засуетилась. — Вот, значит, какая ты выросла. Вылитая Мариша. Молодец, что приехала. Говорила же я Раисе.

— Простите?

— Давай знакомиться, я Линдана Павловна, можно просто тётя Лина. Дружили мы с твоей матерью, царство ей небесное, — хозяйка выставила пузатый чайник, две чашки с отбитыми ручками.

— Откуда вы знаете, кто я? — желание встать и уйти стало непереносимым.

— Напугала тебя, да? Подожди.

Она обошла стол и скрылась, за белой занавеской прикрывавшей дверь в другую комнату.

— Надо сразу тебе показать, — донёсся приглушённый тканью голос. — Тогда и глупых вопросов не будет, — Линдана Павловна вернулась в комнату, держа в руках старый фотоальбом в темно вишнёвом переплёте. — Был у нас с Маришей одноклассник, Лешикин. Его старший брат фотографией увлекался. Мы первыми красавицами на весь посёлок слыли.

Она положила толстый том на стол и зашуршала страницами.

— Вот, смотри, — она ткнула мозолистым пальцем, в картонную страницу, — Это мы в восьмом классе.

Небольшая пожелтевшая от времени карточка с фигурно зазубренными краями была аккуратно вставлена в прорези на толстом листе. Снимок, на который указывала женщина, был не очень чёткий. Две девочки в форменных платьях стояли, держась за руки на фоне одноэтажного белого здания. У одной волосы заплетены в тонкие косички, огромные банты на концах смотрелись неподъёмно тяжёлыми для хрупких острых плеч. Вторая, позируя, чуть повернула голову, ветер кокетливо взметнул неровно остриженные по плечи пряди. Уверена, будь снимок цветным, они бы отливали чуть заметной рыжиной, как у женщины, сидящей рядом.

— А вот выпускной, — она перекинула страницу и показала следующую фотографию, гораздо более чёткую.

Девочки заметно подросли.

Я знала, что сегодня встречусь с блуждающей, но не догадывалась, что так. Острое личико, большие широко распахнутые глаза. В отличие от смеющейся подруги, уголки ее губ едва приподняты, будто она собиралась улыбнуться и не успела. Чуть заметная складочка пролегала меж бровей, если не знать, что она там, не увидишь. Я знала. У меня такая же.

— Хочешь, расскажу о ней? — спросила женщина.

Горло сковала немота, ответить я не могла, потому что попросту не знала, хочу я что-то слышать или нет.

— Мы с Маришкой здесь родились. Это сейчас здесь пусто, молодёжь нынче не удержишь, все в город рвутся. Раньше посёлок большой был, передовой, пока уголь не кончился, — она вздохнула и, отодвинув раскрытый альбом, взялась за чайник. — Стерена, Маришкина мать, бабка твоя, померла, когда Маришке ещё и пяти не было. Отец, Витька, недолго вдовствовал, через год уж в доме Райка распоряжалась. Несладко Маришке пришлось. Знаю, чего тебе могут соседи наговорить. Мол, злая Маришка была, огрызалась на всех. А как же иначе, затравила её мачеха совсем. Любой озлобится.

Размешивая сахар, она громко стукала ложкой о фарфоровые стенки.

— Но и Раису понять можно. У неё свой сынок был, Пашка. Дурачок, прости господи, с рождения, — она перевернула несколько страниц, и снова указала на карточку, на этот раз с тремя девочками. Позади них стоял высокий нескладный парень с густыми курчавыми волосами, покрывавшими голову, словно шапка.

— Ростом-то вымахал, а разумом — дитя. Он за Маришкой хвостом ходил, точно влюблённый. Смотрел, как на икону какую, аль божество. Всё, чего ни попроси, сделает, только понимал по-своему. А она смеялась. Да и я грешным делом тоже, — женщина задумчиво подпёрла голову рукой. — Один раз послали его серьгу искать в навозную кучу. Весь посёлок видел, как он её разгребал. Раиса чуть все косы Маришке не выдрала.