Призраки отеля «Голливуд»

В зале не горело электричество, но разрезанная на части ослепительными лезвиями прожекторов темнота и внутри помещения больше смахивала на театральную условность. Световые блики падали на фривольные пасторальные сцены привезенных из Малагского художественного музея гобеленов. Они были развешаны между колоннами, чтобы оградить отведенный для высоких гостей роскошно обставленный центр зала от убогой пустоты боковых галерей. Маркиз одиноко сидел за огромным столом. Он выглядел как усталый циркач, с тоской думающий перед представлением, каким фокусом получше развлечь публику.

— Ах, это вы, сеньор Мун? Надеюсь, жених моей дочери останется доволен, — объявил он со своей обычной полушутовской интонацией. Только прозвучала она сейчас как-то натянуто, словно огромная усталость мешала играть маркизу привычную роль. — Что касается вашего гостя, то он еще не прибыл, — добавил он после долгой паузы. — Не беспокойтесь, к приему все готово. Завтрашний торжественный спектакль как нельзя более кстати, никому и в голову не придет искать его у меня… Так что не забудьте явиться завтра на банкет, сеньор Мун! Если только он состоится, — маркиз церемонным жестом отпустил Муна. — А я, с вашего разрешения, прилягу. Что-то отвратительно себя чувствую. Не беспокойтесь, вашего гостя встретит дон Бенитес. Для этого, собственно говоря, я и пригласил его сегодня.

Когда Мун вышел из замка, присланный генералом грузовик как раз затормозил у подъемного моста. Еле дождавшись, пока солдаты выгрузят его содержимое, Мун доехал на нем до самой гостиницы.

— Эвелин Роджер уже вернулась? — торопливо спросил он, отдавая жене дона Бенитеса пальто и фуражку мужа.

— Вернулась? Нет! — она бросила взгляд на доску с ключами и поправилась: — Сеньора Роджер, по-моему, дома. Во всяком случае, с тех пор как я здесь, она никуда не выходила.

Забыв про усталость, Мун взбежал по лестнице. Он так спешил, что чуть не опрокинул урну с мусором, оставленным уехавшими постояльцами. Консервные банки с лязгом покатились по голому мраморному полу. Ковровую дорожку увезли в замок — по ширине она как раз подходила для подъемного моста.

Из комнаты Куколки доносились возбужденные голоса. Даже не потрудившись постучать, Мун рванул дверь и изумленно остановился на пороге. Номер был уставлен чемоданами. Куколка стояла у стенного шкафа и яростно швыряла в один из них свои вещи. Она была в таком раже, что даже не заметила Муна. Но генерал Дэблдей, Рамирос и падре Антонио недоуменно уставились на него.

— Прежде чем войти к даме, надо постучаться! — Рамирос сказал это с плохо скрываемой неприязнью. — И вообще, вам тут делать нечего!

— Умерьте свой мексиканский темперамент, — проворчал генерал. — Может быть, мистеру Муну удастся укротить нашу взбесившуюся примадонну? — Он повернулся к Муну: — Она собирается уезжать! Вы понимаете, какой это будет скандал? На ней держится весь завтрашний праздник! Эвелин Роджер — это знамя, а когда знамя спущено, никто не верит в победу.

— К черту! — Куколка на минуту прервала свое занятие. — Вы меня обманули! Я не намереваюсь из-за вашей политики стать уродом!

— Образумьтесь! — падре Антонио, словно благословляя, поднял обе руки. — Вы ведь любите Рамироса… Генерал уже позаботился о его карьере. Если вы останетесь завтра на праздник, это никак не повлияет на вашу поездку в Рим. Самолет отходит только вечером.

Вместо ответа Куколка швырнула в него золотую сандалию, которую собиралась уложить в чемодан, но, промахнувшись, попала в Рамироса.

— Вот видите! — простонал тот. — Это продолжается уже два часа. Она совсем сошла с ума! Я ухожу, делайте с ней что хотите!

— Будьте мужчиной, — падре Антонио перехватил Рамироса у дверей. — Бог не допустит, чтобы она уехала.

— Идите к черту со своим богом и заодно с папой римским! Вы мне все противны! Если бог существует, он не допустил бы такой пакости, как водородная бомба.

— Эвелин, будьте благоразумны! Послезавтра приезжает съемочная группа. Вашим партнером будет Рамирос, вы ведь всегда мечтали об этом. В основу сценария положена воздушная катастрофа. Вот телеграмма режиссера! Вы будете играть себя — знаменитую Эвелин Роджер! Подумайте, какая это реклама! — генерал помахал депешей, как козырным тузом.

— Неужели? — с иронией спросила Куколка. — А кого будет играть Рамирос?

— Он будет сниматься в роли американского летчика, спасшегося на парашюте. Вы находите его раненого, ухаживаете за ним, он в вас влюбляется…