Призраки отеля «Голливуд», Гамбургский оракул

— Он мне нужен живым. Везите прямо в замок, заприте в нежилой части замка, пока я не явлюсь сам. А теперь самое главное — вы случайно не помните, с какой стороны находится задвижка в двойном апартаменте Куколки и Рамиро?

— Со стороны Рамиро. Точно! Куколка мне еще говорила, что он специально выбрал эту комнату, — чувствовал себя с задвижкой в большей безопасности якобы от возможных покушений ее мужа Сиднея Мострела.

— Спасибо! Бегите! — Мун чуть не вытолкнул своего помощника, а сам, даже позабыв запереть дверь, быстрым шагом направился к комнате Рамиро.

— Открывайте! Поживее!

— Кто там? — раздался за дверью испуганный голос мексиканца.

— Это я — Мун!

— Я раздет. Не могу вас впустить, — судя по голосу, Рамиро явно врал.

— А мне наплевать. Откройте добром, или я взломаю дверь.

— Открой, Рамиро, теперь это уже не имеет значения. — Женский голос показался Муну знакомым.

Однако, когда дверь как бы нехотя медленно приоткрылась, он увидел перед собой словно чужую молодую женщину. Одетая в дорожный плащ темно-красной расцветки, с накинутым на голову капюшоном, она лишь своей смуглой красотой напоминала ту, что — теперь Мун мог в этом сознаться — все эти дни преследовала его во сне.

— Куколка права, — пробормотал он. — Никогда не думал, что одежда так меняет женщину. Вы сейчас еще красивее, чем в военной форме. Уезжаете? — спросил он, заметив упакованные чемоданы.

— Да, мы с мужем уезжаем. — Росита упрямо вскинула голову. — Оставь, Рамиро, пусть мистер Мун знает, что это наша единственная тайна. И еще пусть знает, что ты все равно не женился бы на Эвелин Роджерс.

— Одна мысль о женитьбе на Куколке была для меня хуже зубной боли. — Рамиро передернуло. — Разве это женщина? Напивается вдребезги, а сама трезва, как холодильник. — Он привлек к себе Роситу жестом человека, который может наконец в открытую обнять любимую женщину. Только сейчас до Муна дошло — лишь теперь мексиканец был самим собой. До этого он играл роль — роль элегантного молодца, живущего на деньги богатой женщины, понимающего всю унизительность и искусственность своего положения, скрывающего истинные чувства за театральными жестами и напыщенными фразами.

— Роман с Куколкой был вашей идеей, Росита? — Мун уже наполовину догадался по взгляду Рамиро — без сомнения, он во всем подчинялся ей, более энергичной, умной и инициативной.

— У нас не было другого выхода. — Рамиро, как бы защищая жену от упреков, покрепче прижал ее к себе.

— Моя! — Росита, освободившись от его объятий, резким жестом стряхнула с головы капюшон и расстегнула плащ. Казалось, она сейчас задохнется, если не даст волю давно искавшим выхода горьким словам. — Это я во всем виновата! Одна я! Когда меня перевели в Роту и нам пришлось расстаться, мне показалось, что это лучший выход. Лучше делить Рамиро с Куколкой, чем не видеться с ним совсем или увидеть его трупом! — В тусклом свете дождливых сумерек ее серебряные волосы выглядели седыми. — Дайте я лучше расскажу вам все по порядку. — С похожим на рыдание вздохом она присела на чемодан. — Когда мы женились, жизнь казалась нам сотканной из лучей. Рамиро как раз нашел хорошую работу — в ресторане «Кукарача». Туда приходили многие знаменитости, в том числе Эвелин Роджерс. Она была не прочь завязать с ним роман, нас обоих это сначала только забавляло. А потом Рамиро узнал, что ресторан принадлежит гангстерам, что в пудреницах, которые раздаются в виде рекламных сувениров постоянным клиентам, — кокаин, или героин, или гашиш, или какая-нибудь другая пакость. Управляющий вызвал его и предложил одно из двух — работать на них или пулю… Вот чего Рамиро боялся даже здесь, в Панотаросе, вот почему купил оружие, когда незадолго до вашего приезда узнал Краунена. Мы от страха чуть с ума не сошли!

— Я и понятия не имел, что Краунен в Панотаросе, пока не встретил его однажды вместе с Гвендолин. Я видел его до того в ресторане, он часто запирался с управляющим в кабинете, догадаться, что он за птица, было нетрудно. — Рамиро был еще сейчас весь во власти пережитого страха.