Призраки подземелий

После того как оба орудия гномов были разбиты, экипажи шеварийских судов почувствовали себя в полной безопасности. Корабли спустили паруса и встали на якорную стоянку. В принципе сражение для них уже было окончено, корабли встали на рейд возле берега лишь для того, чтобы командующий штурмом, да заодно и офицеры судов смогли в относительной близи насладиться минутами своего триумфа. Все еще скрывавшиеся за прибрежными баррикадами махаканские арбалетчики были морякам уже не опасны. Вновь закрепленные на обгоревших бортах большие деревянные щиты являлись надежной защитой от случайно долетевших до корабля и уже потерявших убойную силу болтов. Впрочем, махаканским стрелкам было не до обстрела матросских команд. Подобравшийся уже почти вплотную к берегу десант вот-вот должен был начать высадку.

На месте Альто, явно желавшего держаться до непобедного конца, Аламез отозвал бы полсотни арбалетчиков с прибрежных баррикад и на скорую руку попытался бы создать новую линию обороны. Вполне удачным подспорьем могла бы стать довольно высокая и добротно сложенная стена, ограждавшая стоянку от караванного пути и пещер. Там бы гномы могли продержаться довольно долго, поскольку снаряды корабельных катапульт до склона не долетели б, а чтобы демонтировать орудия с палуб и перевести их на берег, понадобилось бы около суток. Но почему-то Румбиро так поступать не хотел, а упорно придерживался первичного, уже провалившегося плана обороны. Вместе с остальными выжившими после обстрела барака гномами Альто остался на боевом посту, то есть спрятался за устоявшей стеной, хотя более уместными были бы иные действия командира, например: отступить к дожидавшейся своего часа пехоте или короткими перебежками добраться до арбалетчиков на баррикаде, чтобы в первых рядах встретить непрошеных гостей. Так бы поступил Аламез, окажись на месте Румбиро, но у старого караванщика и защитника границ с более чем полувековым стажем водились свои идеи, как лучше организовать защиту подвергшегося нападению рубежа.

В бою всегда наступает момент для одной стороны трагичный, для другой счастливый. В этой схватке, бесспорно, им стала высадка вражеского десанта. Когда первые лодки да плоты только достигли мелководья, но еще не подошли вплотную к берегу, шеварийские солдаты, поднимая фонтаны брызг и издавая победные кличи, слившиеся в один гулкий рёв, стали спрыгивать в воду. Генерал, командовавший нападением, без всяких сомнений, был человеком весьма умудренным воинским опытом и поэтому разместил в авангарде десанта легкую пехоту, не обладавшую большой ударной мощью и крепкой бронею, но зато мобильную. Она была способна закрепиться на узкой прибрежной полосе и её удерживать, пока не прибудут плоты, забитые отрядами тяжелой пехоты, основу которой, как Дарк увидел через подзорную трубу, составляли шеварийские ганкруллы. Это были не рослые, но широкоплечие воины, с ног до головы закованные в прочные стальные доспехи и вооруженные широкими короткими мечами да прямоугольными щитами. Они были лучшими тяжелыми пехотинцами, которых шеварийцы могли противопоставить низкорослым махаканцам, чья броня была так же крепка, топоры губительны для доспехов, а навык держать строй делал практически непобедимыми. Знаменитые отряды шеварийских алебардийцев были бы в схватке с гномами бесполезны, у ландскнехтов с их грозными двуручными мечами также имелось бы мало шансов на успех. Строю следовало противопоставить строй, а сокрушительной мощи равную мощь, что, собственно говоря, вражеский генерал успешно и сделал.

Незаурядная личность вражеского командующего настолько заинтриговала моррона, что он, отвлекшись от созерцания панорамы высадки, снова поднес к глазам подзорную трубу и принялся осматривать палубы кораблей. Настоящему воину всегда хочется увидеть, как выглядит противник, тем более достойный.