Призраки подземелий

К счастью, эта мера предосторожности оказалась излишней. За это время сражение уже откатилось далеко к баррикаде, и поблизости никого не было, разве что рулевые, отталкивающие пустые плоты от берега шестами и отводящие их подальше от места высадки, да всё прибывающие отряды шеварийцев, которые, только ступив на берег, сразу же спешили вступить в бой. Ни тем ни другим до одиноко стоявшего неподалеку от кораблей воина дела не было, хотя бы потому, что он был человеком, а не гномом. К тому же на плечах Аламеза была куртка шеварийского пехотинца, а на его изрядно вспотевшем лбу, обрамленном мокрыми волосами, не красовалась надпись: «Я чужой!»

«Итак, половина дела сделана, – мысленно отметил Дарк, решивший на всякий случай не рисковать и как можно быстрее добраться до возвышающейся над берегом носовой части ближайшего корабля. – С полчасика ребята Альто продержатся, а там начнут отступать, медленно, организованно, как гномы умеют, оставляя рубеж за рубежом. За это время нужно успеть разыскать на посудинах вампирюгу! Интересно, сколько он при себе охранничков оставил?! Только бы не больше десятка! Люди же они иль кровососы – без разницы! Я так на гномьей заставе всем, чем попало, пропах, что их изнеженные носы меня всё равно не учуют…»

* * *

Первые же минуты боя подтвердили довольно пессимистичный прогноз Аламеза. Долее получаса баррикаду гномам было не удержать, так что действующему в одиночку моррону следовало поторопиться. Шеварийские ганкруллы оказались достойными противниками и почти так же мастерски владели топорами да щитами. Единственное, в чем они всё же уступали низкорослым махаканцам, это в слаженности действий, что, впрочем, немудрено, учитывая, сколько за плечами каждого из Сынов Великого Горна было боев и приобретенного в них опыта. Однако этот недостаток с лихвой компенсировался значительным численным перевесом и свежестью сил только что вступивших в бой пехотинцев. К сожалению, физический труд не только облагораживает, но и изрядно утомляет. Защитники заставы устали, причем не только бойцы заградительного отряда, но и те, кто таскал камни да прочие тяжести, возводя баррикаду. Этого прискорбного факта нельзя было не заметить, глядя со стороны на то, как начался основной этап сражения.

Неся большие потери и изо всех сил стараясь сохранить целостность рядов и избежать окружения, тающий, как снежный ком, отряд махаканцев всё медленней и медленней отступал к баррикаде и вот уже почти совсем остановился. Сил отважных воинов едва хватало, чтобы сдерживать мощный напор врагов, и об организованном отходе уже не могло быть и речи. Бежать же Сыны Великого Горна не хотели, причем далеко не из гордости, а потому что знали – стоит им лишь разомкнуть быстро редеющий строй, и их ждет неминуемая гибель. Выжить так и не добравшиеся до своих махаканцы могли только вместе, плотно прижавшись плечом к плечу и отбивая совместными усилиями непрерывно сыпавшиеся на них со всех сторон удары топоров, молотов, мечей и щитов. Прояви трусость один, пустившись в бегство, и он не только мгновенно сам бы погиб, но и обрёк бы на верную смерть товарищей. К тому же воскрешенные для ратных подвигов гномы мало ценили жизнь, по крайней мере, в том ущербном, упрощенном виде, в котором она им была пожалована.

Несмотря на мужество и стойкость отступавших бойцов, их гибель была лишь вопросом времени, причем каких-то жалких секунд. До укрепления отряд не дотянул всего каких-то сорок-пятьдесят шагов, а настырный враг всё же умудрился зайти с тыла и окончательно отрезать путь к спасению. Долго им было не простоять, но в этот полный трагизма миг Румбиро вновь поступил мудро, проявив не только смекалку, но и завидные навыки пехотного командира.