Призраки поместья Сент-Мор

– Именно так. – Голос Фабриса стал тише, он говорил, подкрепляя каждое слово жестом. – Дома этого я не строил, а выкупил за гроши. Потому как прошлый хозяин верил в мстительных духов. И чтобы сбить цену, мне пришлось узнать темное прошлое этого места. Поговаривают, что полвека назад здесь укрывались несколько эмиссаров парижских республиканцев. Тех самых, что подстрекали рабочие восстания в Лионе.

Госпожа Лустенбергер внимала каждому слову, все ближе наклоняясь к владельцу постоялого двора. Николас же, наоборот, сидел безучастно.

Фабрис продолжал.

– Их выдал собственный подельник. И, прежде чем вернуться в Париж, они жестоко расправились с ним. Прямо на чердаке. Там был их штаб. До сих пор стены того места помнят его мольбы и крики. А иногда, когда наступает ночь и мир затихает, дух на чердаке выходит из тени. Не только я, но и многие постояльцы слышали его шаги, тяжелые вздохи и плач. Так что вот вам живой свидетель потустороннего мира.

Фабрис торжествующе встал. Он видел, что ему удалось впечатлить гостью. Да так, что она попросила еще один бокал вина. Хотя обещала себе в этот вечер не больше трех. Вот только с Николасом ничего не получилось. Все такое же скучающее лицо.

– Что вы на это скажете? – Фабрис не хотел уступать. Все-таки его целью была не старушка.

– Я знаю о духе лишь с ваших слов, этого недостаточно, чтобы я поверил. – ответил Николас. Но внутри вспыхнул огонек любопытства.

Фабрис сделал вид, что обиделся.

– Тогда поднимемся на чердак. Быть может, дух себя проявит.

– Хорошо. – Николас встал. – Правда, итог всегда один. Люди обижаются, потому что я лишаю их чуда. Пусть и жуткого.

– Ничего подобного не случится. Госпожа Лустенбергер, я провожу вас до комнаты. – Фабрис предложил ей руку. Та вежливо взялась за нее, чтобы встать. Вот только с иными планами.

– Вот еще. Вы наговорили таких страшилок, что мне теперь не уснуть! Я поднимаюсь с вами, и нет смысла меня отговаривать.

Все складывалось просто отлично. Старушка верила ему. Большинством они могли убедить писателя. Тогда он обязательно напишет про «Застольную песню». Чем обеспечит поток новых постояльцев.

Всю дорогу Фабрис не сводил глаз с писателя. Сначала тот заглянул в свою комнату и захватил с собой саквояж. Затем сделал несколько пометок угольным карандашом в своем блокноте. Свои пальцы он вытер о брюки.

Чердак пугал и без призрака. За годы работы постоялого двора здесь скопилось немало сломанной мебели. По некоторым разрушенным вещам даже не скажешь, чем они были изначально. Николас шел, аккуратно ступая на старые половицы. Каждый шаг отзывался жутким скрипом, от которого по спине бежали мурашки. Сквозь щели дощатых стен и кровли стонал ветер.

Еще на лестнице Николас попросил погасить масляную лампу, так что компания блуждала в темноте. Елена от напряжения впилась костлявыми пальцами в руку Фабриса. Тот, как джентльмен, прикрыл ее спиной.

После небольшой экскурсии писатель достал из сумки несколько странных устройств. Одно напоминало телеграф. Только небольшой. С двумя торчащими проводами. Второй походил на стеклянный воздушный шар с тонкими иглами внутри. И что-то похожее на музыкальную шкатулку, но с проводами и большой ручкой.

– Аппарат Бодо, – начал знакомство Николас, показывая на телеграф, – только слегка измененный.

Дальше он показал на стеклянный шар.

– А это электрическая свеча Яблочкова…

Но, увидев абсолютную пустоту в глазах Фабриса и Елены, замолчал.

Устройство, называемое свечой Яблочкова, работало за счет небольшой динамо-машины, вращая ручку которой можно было запитать свечу.

– Оно ловит призраков? – завороженно спросила старушка, смотря на телеграф.

– Оно должно их услышать, – ответил Николас.

– А свеча?

– Должна их проявить.

Госпожа Лустенбергер закивала, хотя и не поняла, как устройства работают.

Теперь Николас Райт предстал в глазах больше как изобретатель, нежели писатель-мистик. Он навесил на устройство катушку с лентой, словно собирался показать кино. Следом соединил провода со шкатулкой и электрической свечой.

– На ленте должны появиться символы, если дух, – на этом слове Николас вздохнул, – решит с нами поговорить. Но сомневаюсь, что это произойдет.

Устройство, напоминающее телеграф, по изобретательской логике Николаса должно было уловить тот же мистический разряд, что и он сам тогда в библиотеке. Оголенные провода должны были преобразовать его в символы азбуки Морзе и отпечататься на ленте. Но такого никогда не случалось.

– Девушки не любят скептиков, – игриво сказала Елена, словно не имела троих детей и семерых внуков. Мистическое приключение омолаживало.

– Он просто русский, – шепнул ей Фабрис. Та понимающе кивнула. Как будто это что-то значило.

Николас сделал вид, что не услышал. Сейчас он был занят тем, что быстро крутил ручку на шкатулке. Устройство жужжало. Свеча вспыхивала и гасла.

– Мсье Дюмаж, мне нужна ваша помощь, – обратился Николас.

– С удовольствием, – ответил Фабрис и принялся вертеть ручку вместо Николаса.

От постоянного вращения аппарат Бодо затрещал, а электрическая свеча Яблочкова загорелась.