Призраки прошлого

— Татьяна, — голос его звучал слишком недовольно, чтобы иметь ту проникновенность, которую хранитель памяти тщетно пытался ему придать, — Тебя что, кроме птичек, еще и дверки пугают? Если хочешь проверить — иди, дерни за веревочку. Или боишься, что дверка откроется, а за ней серый волк? Кстати, помнится, прежде запертые дверки тебя не пугали, только привлекали.

— Волк остался дома, — недовольно отозвалась девушка и, прекрасно поняв намек на таинственный коридор Нормонда, куда некогда самонадеянно влезла, с демонстративной решительностью промаршировала к запертой или же просто закрытой двери, — Между прочим, я просто решила в кои-то веки проявить благоразумие, а ты мне мешаешь! — и, завершив обвинительную речь, она решительно дернула на себя ручку неизвестной двери.

И тотчас же, растерянно приоткрыв рот, медленно выпустила ее из пальцев, делая нетвердый шаг назад. Ноги ее подкашивались, дыхание сбилось. Взгляд был прикован к темному дереву загадочной створки, на котором медленно проступали белые, нечеткие буквы, складывающиеся в слова.

Татьяна неловко махнула рукой, силясь привлечь к себе внимание. Голос не слушался ее и, покуда она тщетно пыталась с ним совладать, буквы стали четче и слова сложились в весьма загадочное стихотворение, написанное чьим-то мягким, округлым почерком:

И долгой дороге приходит конец,
Коса налетает на камень
Пред дверью пред этой постой, молодец,
Замри, не касаясь руками.
Ты добр и смел, о, мой младой друг,
Но беды тебя не минуют
Проклятие есть, тьму несешь на руке
Она же тебя и погубит.
Пути вперед нет, не тревожь сон того,
Кто прежде его создал
В спираль он время согнул, для чего?
Того он мне не сказал.
Но истину я расскажу тебе здесь
Словами, в которых нет нового.
Я вижу — забрызгана кровью Луна
Знакомого иль незнакомого.
Я вижу — идут по волнам корабли,
Спеша к неведомой цели,
За бо́ртом в дожде не видно ни зги…
Кого-то спасти не сумели.
Но зверь, что придет — не пугайся его,
Он помощь тебе окажет
Прими лишь ее, я прошу, от него —
Спасенье тебе покажет.
И он не один, кто сумеет помочь,
Но ты сохрани неверие
Порой лживый свет утянуть может в ночь,
Предавши твое доверие.
Тебе лишь немногое сделать должно:
Очистить Луну от крови,
Пройти по морям волна за волной,
Избавить других от их доли.
Ты добр и смел, коль пришел ты сюда,
Однажды войти ты сможешь.
Пока же — о, нет. Камень точит вода…
И Бог пусть тебе поможет.

— Чт… — Татьяна закашлялась и, отчаянным усилием воли возвращая голос, с трудом выдавила из себя, — Это за еще такое?.. В смысле… это… такое… что?..

Эрик и Винсент, по сию пору все еще продолжавшие изучать пыльный листочек, одновременно подняли головы.

— Да, это можно счесть даже более интересным… — задумчиво вымолвил хранитель памяти, отвлекаясь от древней записки и подходя к испуганной и ошарашенной девушке, — И как ты постоянно ухитряешься находить черт знает что?

— Оно меня само находит, — нервно огрызнулась Татьяна и, прижавшись к тоже подошедшему блондину, немного спряталась за его спиной, — Я тут вообще не причем. Сам сказал мне открыть дверцу, я ее дернула, а она давай ругаться на меня всякими загадочными рифмами…

— М, вот очень интересно, зачем ты дергала дверь, открывающуюся от себя… — не скрывая ухмылки проговорил мужчина и, тяжело вздохнув, перевел взор на загадочные письмена, — Ладно, вернемся к произведению неизвестного поэта.

— Мне кажется, это не совсем стихотворение, — вмешался в мирное переругиивание своей девушки с их общим другом, граф де Нормонд, внимательно вглядываясь в белые буквы, — Это больше похоже на какое-то пророчество или предсказание, или…

— Таинственные пророчества в заброшенном домике мага — не самая приятная находка, — буркнула девушка, не давая любимому закончить, — И чего оно вообще мне явилось? Я бы и без него спокойно продолжала обходиться.

— А тебе слова о тьме на руке ни о чем не говорят? — очень вежливо осведомился Винсент, обернувшись на мгновение через плечо, — Ты которой рукой несчастную дверку дергала?