Призраки прошлого

- Ну, это ещё что! - подал голос, сидевший в углу длинный тощий мужик в замусоленной спецовке. Снимали мы совместный с иностранцами фильм. Было это ещё в совке. Приехали в Грузию, а для одной сцены был нужен ишак. Ну, обычный такой ишак, ничего особенного. Нашёл я ишака, хозяин мне говорит: «Бери, дарагой, сфатаграфируй и обратно приведи». Ни денег не взял, ни документов. Веду ишака через город, останавливает мент и говорит: «Нельзя ишак в город». Я спрашиваю, почему. «Постановление горсовета», - отвечает. «Разрешенье нужно». А вы знаете, как в совке с этим трудно было. Оставил я ишака около мента и пошёл к нашему администратору. Он прибегает и начинает вопить: «Мы снимаем совместно картину с иностранцами. Один день простоя - огромные штрафы. В валюте!» Мент посмотрел на него и отвечает спокойно: «До тебя уже был товарищ. Я ему сказал по-человечески: не ты нужен, а разрешение». Я предлагаю: «Давайте мы вместе ишака проведём через город, снимем и обратно». А мент такой упорный попался: «Нэ могу, дарагой, мой начальник говорит - увижу ишак в городе, голову сниму!» Побежали мы с нашим администратором в горисполком. Нашли там заведующего отделом культуры и говорим: Мы снимаем комедию, немец от теплохода отстал. Идёт грустный. Навстречу едет грузин на арбе, которую ишак везёт. Спрашивает немца: «Чего такой грустный, дарагой. У тебя кто умер?» Иностранец отвечает по-немецки: «От корабля отстал». Грузин не понял, но говорит: «Садись, подвезу». Посмотрел на нас заведующий, покачал головой и говорит: «Слушай, как-то не хорошо, иностранцы увидят, что у нас ишаки в городе. Давайте грузин ихнего немца встретит на чёрной «Волге». До Сухуми довезёт, и немец на пароход успеет. Я вам свою машину дам». Битый час уговаривали. Наконец, он согласился и, прощаясь, недовольно бросил: «Передайте вашему режиссёру, что у нас уже три месяца постановление действует. И ваш немец никак не может ишака в городе встретить. Не соблюдаете вы правды жизни».

Историю про ишака я слышал раз пять. Бесполезное сидение в гримёрке мне осточертело до безумия. Как можно незаметнее я выскользнул из двери и решил прогуляться до сортира.  И услышал обрывок разговора Розенштейна и Верхоланцева, который уже смог обрести частично голос, но судя по заплетающемуся языку, был уже хорошо навеселе.

- ... сам посуди, ну какая дура уйдёт от такого, как Верстовский к ...удаку Мельгунову? Он же пидорас! Пидорас! - услышал я пьяный голос Верхоланцева. - И в прямом и переносном смысле.

- Ну, это в жизни, а в кино - другое дело. Знаешь, сколько у него поклонниц? - ответил Розенштейн. - Они пищат от счастья, когда видят его.

- Какое другое дело? Давид, а давай переделаем сценарий. И пусть Верстовский играет главную роль. Пусть Милана к нему вернётся. И останется. Пусть Верстовский убьёт этого говнюка и все делов.

- Дима, ты, когда упьёшься до зелёных чертей, такую феерическую чушь несёшь - уши вянут. Я тебе разрешил сцены добавить и будь доволен. Мне и так пришлось объяснять Мельгунову, в чем это он будет ещё играть.

- Слушай, Давидик, меня твой Мельгунов уже задолбал, - голос Верхоланцева обрёл твёрдость. - Когда он вылезет, наконец, я его убью, как Иван Грозный своего сына. По башке тресну и привет. Или задушу, как Отелло Дездемону.

- Картину доделай, а потом можешь убивать хоть всю группу. Дима, и я тебе предупреждаю ещё раз - не позволяй Верстовскому лезть в наши дела. Он мне подозрительным кажется. Очень. Сует нос всюду.

- И чего? - пробормотал Верхоланцев.

- Чего-чего! Он может узнать про Северцева!

Я превратился в слух. Затаив дыхание, ждал с адским нетерпением, что ответит главреж. Как определит свою роль в этой игре? После очень долгой, как показалось, паузы, я услышал, наконец, голос Верхоланцева:

- Давидик, что так нервничаешь? Верстовский занят тем, как затащить Милану в постель - больше его ничего не волнует.

- Дима, и ты будешь спокойно на это смотреть?! - воскликнул Розенштейн.

- Я с тебя удивляюсь, Давид. Будто Милана твоя жена, а не моя. Чего ты волнуешься? Верстовского я предупредил. Он не дурак, все понял.

- Иди проспись, Дима, - отрезал Розенштейн. - Через пару часов будем снимать.

Я услышал шаги и юркнул в туалет. Переждав какое-то время, я выбрался и решил прогуляться по коридорам - почему-то безумно захотелось увидеть Милану. Зная по прошлому опыту, что заглядывать в закрытые помещения достаточно опасно, я искал скопление народа. Завернув за угол, наткнулся на импровизированный бар с квадратными деревянными столиками и стульями с высокой спинкой. Перед стойкой на табурете сидела потрясающе выглядевшая Милана в бриджах песочного цвета и блузке в крупную бело-синюю клетку. Она мило беседовала с барменом - смазливым молодым человеком с длинными густыми волосами, крупными, блестящими, как маслины глазами, и по-девичьи пухлыми губами. Милана, заметив меня, приветливо улыбнулась и помахала рукой. Я присел рядом.

- Сурен, познакомься, это Олег Верстовский. Заменил Гришу Северцева.