Призраки прошлого

- Злюсь? Ну что ты. За что мне на тебя злиться? - со злой иронией процедил я. - Ты меня бросила, свидетельствовала против меня в суде, так что я получил по полной программе. Писал тебе каждый день, но не получил в ответ ни строчки. И почему я должен злиться? Ты променяла меня на этого музыкантишку, нищего оборванца.

Мне казалось, я говорил очень вдохновенно, ощущая, что у меня получается, сказать именно так, как я бы хотел это сказать женщине, которую обожаю.

- Стоп! - услышал я недовольный вскрик главрежа. - Верстовский слишком надрывно. Через край. Больше сарказма.

- Господи, да он все равно лучше не сыграет, уе...ще, - зашипел презрительно Розенштейн. - Закругляйтесь быстрее. Снимайте.

Верхоланцев бросил холодный взгляд на «тётю Розу» и отчеканил:

- Давид, не мешай.

Розенштейн набычился, но промолчал, лишь бросая злобные взгляды исподлобья.

- Продолжаем.

- Ты променяла меня на этого музыкантишку, нищего оборванца, - повторил я, представив с иронией, что ситуация повторяется - Милана променяла знаменитого режиссёра на нищего репортёра.

- Франко, не мучай меня, я согласна на твои условия, - проговорила Милана тихо.

- Хорошо, - бросил я, вытащил из внутреннего кармана пиджака конверт, сунул ей в руки и повернулся, чтобы уйти.

Я услышал тихий вскрик Миланы, но, не оглядываясь, направился быстрым шагом к выходу.

- Отлично! - заорал неожиданно Розенштейн, вскакивая с раскладного стула. - Вот так снимаем и идём вперёд.

Я  вопросительно взглянул на Верхоланцева.

- Не спеши,  Давид, -  с кислым видом проговорил главреж, вставая, с трудом опираясь на трость.

Прихрамывая, он подошёл к Милане, и поманил меня.

- Что плохо получилось? - поинтересовался я.

- Нет-нет. Все нормально. Но...

- Что тебя не устраивает?! - я, Милана и Верхоланцев, все трое синхронно вздрогнули от визга «тёти Розы». - Все прекрасно, Верстовский лучше не сыграет все равно!

- Давид, дай мне сделать то, что я хочу, - холодно проговорил Верхоланцев. - Успокойся, мне нужно время.

- Зачем?! - не унимался «наиглавнейший церемониймейстер», распаляя себя все сильнее.

Его лысая макушка начала багроветь, покрываться бисеринками пота. Верхоланцев полуприкрыл глаза, набрал воздуха и очень спокойно ответил:

- Мне не нравится конец этой сцены. Семён, что ты на эту тему думаешь?  - обратился он к скучающему в углу сценаристу. - Сухо,  без эмоций. Давай подумаем, что можно изменить.

- Можно вот это, - быстро черкнув что-то в блокноте, сказал сценарист.

- Да, я помню, ты это предлагал, - кинув взгляд, произнёс задумчиво Верхоланцев.

- Дима, мы в график не уложимся! - не отставал Розенштейн. - Игорь Евгеньевич должен улететь через два часа.

- Давид, мне плевать, когда должен улететь Игорь Евгеньевич, - бросил, не поворачивая головы, главреж. - Закажи ему билет на другой самолёт.

- Он не успеет на спектакль! - зашёлся в истеричном вопле продюсер.

- Мне-то какое дело до этого? У нас уговор был - никакой параллельной работы. Для Мельгунова я сделал исключение. Обойдётся хоть раз. Ну, так что, Семён, что ещё можешь предложить? - Верхоланцев переключился на сценариста.

Они стали о чем-то беседовать, не обращая никакого внимания на красного, как рак Розенштейна, который чуть не лопался от злости. Продюсер потоптался на месте, пронзая меня лютым взором, будто считал меня главным виновником задержки. Удалившись к своему месту, шлёпнулся на возмущённо скрипнувший под его массивной  тушей стул.

- Олег, Милана, импровизируйте, - неожиданно предложил Верхоланцев. -  Что-нибудь от себя. А мы посмотрим.

Я недоуменно взглянул на него, увидев мою растерянность, главреж похлопал меня по плечу и ободряюще улыбнулся.

Мы начали обыгрывать сцену, по-разному. Верхоланцев постоянно оставался недоволен. Наконец, после того, как я отдал Милане конверт, она  вдруг быстро подошла ко мне и бросилась на шею. Я растерялся, но буквально через мгновение пришёл в себя, прижался к её губам, ощущая, как меня обволакивает облако пьянящего аромата духов.

- Стоп! - услышал я крик главрежа.

Я боялся повернуться к нему и увидеть на его лице бешеную ревность, но вместо этого услышал его удовлетворённый голос:

- Отлично, вот так и будем снимать. Кирилл, ты готов? Ну что, Давид, согласен?

Розенштейн  перестал храпеть, укрытый газетой, встрепенулся и пробормотал сонно:

- Да-да, конечно. Так и будем.

Мы сняли один дубль, потом другой. Я компенсировал, хотя бы частично, разлуку с Миланой, получив официальную возможность целоваться с ней. После шестого дубля, Верхоланцев, наконец, резюмировал:

- Стоп. Снято. Перерыв, потом будем снимать с Мельгуновым. Давид, его светлость соизволит выйти к нам? Или нам опять ждать придётся? - ядовито добавил он.

- Не волнуйся, - важно ответил Розенштейн. - Но имей в виду, Дима, снимаем с первого дубля и без репетиций.

- Понял-понял, - с кислым видом пробурчал Верхоланцев. - Как обычно. Пусть он только в форме будет.

Меня передёрнуло от мысли, что придётся встречаться с премьером. Я так радовался,  когда мне удавалось его избегать. Перед мысленным взором всплыли потухшие, оловянные глаза, заносчивый взгляд.