Призраки прошлого (СИ)

- Ну, вот видишь, Франко, ты совершенно напрасно пришёл ко мне, -  произнёс Мельгунов.

- Стоп! - прервал нас Верхоланцев. - Ещё раз. Олег, постарайся быть более убедительным. Для тебя это вопрос жизни и смерти. Понял? Давай.

Мельгунов вздохнул и демонстративно откинулся на спинку дивана, чтобы все доподлинно осознали, как ему невыносимо тяжко работать с дилетантом.  Мы повторили наш диалог ещё пару раз, и главреж произнёс:

- Ладно, перерыв и будем снимать.

Мельгунов удивительно резво вскочил с дивана и, приблизившись ко мне, прошипел прямо в лицо:

- Ты помнишь о нашем уговоре?

- Помню, конечно, - спокойно ответил я.

- Ну, так, когда ты это сделаешь? Времени осталось совсем мало. Или Милана тебе не дорога?

Каков мерзавец? Не терпится ему рассчитаться с главрежем.

- Дорогой Игорь Евгеньевич, все будет так, как мы договорились, - проронил я, делая вид, что снимаю пылинку с его плеча.

Он брезгливо отшатнулся и, задрав нос, прошествовал в коридор.

- Олег, слушай, что я тебе скажу, - подошёл ко мне Верхоланцев. - Когда мы снимать будем, быстро пройдёшь сюда - вон, там меловая отметочка есть.

- Так меня совсем видно не будет, - непроизвольно вырвалось у меня.

Верхоланцев хитро улыбнулся и, снизив тон, объяснил:

- Мы не на ту камеру будем снимать, а вон на ту - видишь в углу. Но, т-с-с, это секрет. Ну, ты сам понимаешь, Игорь Евгеньевич знать не должен.

Я представил, в какой ярости будет премьер, узнав, что его будут снимать боком. Очень сильно Мельгунов достал Верхоланцева, если главреж решил использовать такие ухищрения. Когда вернулся Мельгунов, мы отсняли эту сцену и тут же начали репетировать следующую. Мегазвезда не заметил сюрприза, который ему подготовили. Теперь в комнате появилась Милана, в простом домашнем платье в синий горошек она выглядела словно королева, я залюбовался ею.

- Винченто, в чем дело? Почему ты не хочешь вернуть Франко деньги за клуб? Мы в состоянии рассчитаться с ним.

- Белла, дорогая, - проронил Мельгунов так устало, будто каждое слово давалось ему с большим трудом. - Я не собираюсь выбрасывать на ветер деньги, которые зарабатываю таким немыслимым трудом.

- Но Франко помог нам! Он заплатил долги клуба, когда нас хотели выбросить на улицу!

Мельгунов снисходительно улыбнулся, налил в бокал из графина янтарно-коричневого напитка, и, подержав в ладонях, сделал глоток.

- Ты слишком драматизируешь ситуацию, дорогая. Вовсе не так все было плохо. Мы могли обойтись без его помощи. Франко нужны деньги, чтобы вытащить своего обожаемого покровителя, дона Марчиано, из тюрьмы. Неужели я буду давать деньги на освобождение главы мафиозного клана? Это было бы просто несправедливо и нечестно.

- Ты просто должен вернуть долг, - повторила Милана и её глаза вспыхнули гневом, сделав более очаровательной.

- Не уговаривай меня. Я не буду помогать этому мерзавцу.

- Тогда я сама выпишу чек, - отрывисто бросила Милана, подошла к секретеру и, выдвинув ящичек, вытащила тонкую книжечку в синей обложке.

Мельгунов ухмыльнулся и торжествующе заявил:

- Дорогая, такое благородство делает тебе честь. Но ты же знаешь, что счёт у нас общий. Как только Франко выйдет отсюда с чеком, я позвоню в банк и сделаю заявление, что чек подделан и полиция арестует твоего бывшего любовника.

- Я пойду, - произнёс я последнюю реплику и развернулся, чтобы выйти.

Но команды главрежа не последовало, вместо этого я услышал голос Миланы:

- Франко!

Я обернулся. Милана стояла посредине комнаты с изящной отделанной перламутром шкатулкой в руках. Приблизившись, она воскликнула, волнуясь:

- Вот, надеюсь, этого хватит.

Я взял шкатулку, открыл и растерялся, совершенно не помнил, что за реплика шла дальше, но вдруг меня осенило:

- Белла, я не смогу продать эти драгоценности, меня тут же арестуют за воровство. Спасибо, не надо.

- Винченто, насколько я помню, ты говорил, что у вас была договорённость с Франко. Если ты не сможешь вернуть долг, я возвращаюсь к нему. Правда? - спросила Милана, бросив взгляд на премьера. Мельгунов, открыв рот, непонимающе смотрел на неё. Только полный ступор от непредсказуемо развивавшихся событий помешал ему заорать, что все пошло не по сценарию, а Розенштейна рядом не оказалось. - Франко, скажи, у тебя остались хоть какие-то чувства ко мне? - спросила она, уже обращаясь ко мне, глядя в глаза.

Я взял её за руку, поцеловал и прошептал:

- Я люблю тебя больше жизни, как прежде.

Отставив шкатулку, она положила мне руки на плечи.

- Тогда я ухожу с тобой! Ты согласен? - это звучало прекрасно.

Уж импровизировать, так импровизировать до конца. Я прижал её к себе, жадно впившись в губы.

- Стоп! Снято, - услышал я, наконец,  окрик главрежа.

Оторвавшись от Миланы, я в изумлении взглянул на него, перевёл глаза на опешившего Мельгунова, который открывал и закрывал рот, как рыба, выброшенная из воды, не в силах произнести ни звука.

- Э, как это снято? - премьер с большим трудом сумел выдавить из себя шипящие звуки. - Мы так не договаривались! Это не сценарию! Немедленно все переснять! - заорал он в бешенстве.