Призраки в Берлине (СИ)

А он угрюмо молчал. Пока сохранялась надежда, что последние слова Талля были блефом, он решил не сообщать ей о грозящей опасности. Если в 22.30 за ними придёт тот самый утренний самолёт, и они благополучно отправятся домой, он, конечно, откроется Насте и расскажет всё, что произошло с ним в этот день. Но самолёта не было.

Между тем, туристическая группа, переполненная впечатлениями от посещения Берлина, была в полной эйфории от прошедшего тура. Им не терпелось поскорее вернуться в Москву и поделиться со всеми переполнявшим их восторгом.

Задержки с обратным вылетом были и раньше, но сейчас эти минуты казались Колесову роковыми. В 12 часов ночи надежды не осталось, - самолёт так и не пришёл.

Настя отправилась поднимать боевой дух туристов на случай, если им всё же придётся заночевать на аэродроме в Штраусберге. Похоже, ей это удалось. Послышался дружный смех: никто из путешественников был не против провести ночь на кромке взлётного поля, встречая на земле и провожая в небо десятки винтажных машин с красными фонарями на крыльях.

Алексей промолчал всю ночь, так ничего и не сказав Насте. На туристов ему было наплевать. Эти, - подумал он - выживут в любую эпоху. А что будет с ним? С Настей?

Своей новой судьбы он не знал. Только одно было точно известно, – в декабрь 2018 года ему никогда уже не вернуться. Дома он оставил наряженную ёлку. Думал вернуться сразу в праздник.

Нет, плакать не стоило. Что он оставил в той жизни, чтобы плакать? Кроме ёлки, дома его никто не ждал. Тридцать пять прожитых лет показались ему теперь пустой тратой времени в бесконечном поиске высоких заработков, новых машин, красивых девушек…

Отныне ему предстояло жить хотя и в родной, но совсем незнакомой стране. Та непутёвая жизнь, что он навсегда оставил в будущем, казалась ему теперь Эдемом по сравнению с тем, что его ждало в 1945-м. В лучшем случае, если он докажет, что не был власовцем, его ждёт год фильтрационных лагерей. Но как он – человек без документов – это докажет? И как он оказался в Берлине, ему тоже предстоит объяснить. А это тянуло уже больше, чем на год. Конечно, в 1955-м или, в крайнем случае, в 1956 году его выпустят. Когда и если он выйдет на свободу, ему будет уже 46 лет. И у него не то, что квартиры в Москве, - вообще никакого жилья не будет. Жить в таком суровом времени он был не готов.

- Агентства больше нет. Талль мёртв. Никакой самолёт за нами не придёт, - под утро признался он Насте.

По голосу Алексея она сразу поняла, что он не шутит.

- Как? – беспомощно спросила Настя.

- Вот так.

- Но это же невозможно. Этого просто не может быть, - страшная мысль не умещалась в её сознании.

Колесов лишь усмехнулся в ответ.

- Они же не могут вот так просто бросить нас здесь?

- Как видишь, - указав на пустое взлётное поле, ответил Колесов.

- Если нас бросили, значит, мы… - запнулась она, осознав масштабы случившегося.

- Значит, мы останемся здесь.

- Надолго?

- На всю оставшуюся жизнь.

Настя встала с земли и отошла в сторону. Потом повернулась к Алексею и выпалила:

- На самом деле, ничего страшного не произошло. Просто задержка самолёта. Утром мы все улетим домой.

- Проект закрыт. Агентство ликвидировано. Мы потеряли техническую поддержку.

- Нет! – гнала от себя эту мысль Настя.

- Я решил пробиваться в американскую зону. Ты идёшь со мной?

- Ты с ума сошёл? Зачем тебе идти в американскую зону? Ты же не предатель какой-нибудь.

- Долго рассказывать, Настя. В общем, Талль втянул меня в такое дело, что в советской зоне мне оставаться нельзя.

- Даже если всё так, как ты говоришь, хотя я в это не верю, всё равно это не повод идти к американцам.

- Предлагаешь мне присесть лет на пятнадцать.

- Колесов, почему ты считаешь, что тогда все сидели в тюрьмах? Ты просто начитался антисоветских книг, а как было на самом деле, ты же этого не знаешь.

- Как-то не хотелось бы выяснять это на своей шкуре.

- Ты же ни в чём не виновен. Чего ты боишься? Если понадобиться, я буду свидетелем.

- Я не хочу жить при Сталине. Здоровье не позволяет.

- Ну, хорошо, а как же эти люди? – Настя указала на мирно спящих туристов. Разве мы можем их бросить?

- Можем. Пусть идут ко всем чертям!

- Зачем ты так говоришь? Ты же не такой, я знаю.

- Это не люди. Это клиенты Талля, которые своими ворованными деньгами оплачивали его научные изыскания. Теперь я знаю, в чём был его научный интерес. Надеюсь, что сейчас Эдгар Вильгельмыч горит в аду вместе со своими прорывными технологиями, а его инвесторами пусть занимается Берия.

- Раньше ты не был таким злым.

Колесов встал и закинул рюкзак за плечо.

- Я был наивным дурачком.

- Ты сумасшедший? – еще пыталась его останавливала Настя.

- Прощай.

- Леша…

На окраину ближайшего леса он вышел еще затемно, когда небо над Берлином еще не просветлело. Уклоняясь от дорог и населённых пунктов ему, словно зверю, предстояло пройти лесистой местностью около 200 километров. По злой иронии судьбы он двигался в одном потоке и даже по одним и тем же тропам с фашистами, вырвавшимися из Берлина. Но другого пути для себя он не видел.