Призраки в Берлине

Колесов вышел обратно на улицу и обошёл здание по периметру. Ничего похожего на ресторан или кафе он не увидел.

И, вдруг, он услышал настойчивый стук. Он повернул голову и увидел за стеклом внутри здания Талля. Тот рукой пригласил его войти, указав на нужную дверь.

Шеф Колесова с двумя сопровождавшими его неизвестными сидели за бутылкой французского коньяка в импровизированном баре. Это была служебная комната отеля, то ли прачечная, то ли гладильная, превращённая предприимчивым владельцем в подобие бара на несколько столиков.

Талль лично наполнил рюмку Колесова коньяком. По этому жесту Алексей сразу понял, что боссу что-то надо от него.

– Алексей, хочешь у меня работать дальше? – без вступлений начал Талль.

– Я слышал, что наше агентство хотят закрывать.

– Во-первых, не наше, а моё. А во-вторых, да, хотят.

– О чём тогда разговор?

– Мы можем спасти нашу компанию.

– Вашу компанию, – подловил его Алексей.

– Если ты поможешь нам, то в будущей структуре фирмы мы будем партнёрами. Если поможешь.

– Чем же я могу помочь? Я простой гид с минимальным окладом. Вы живёте в Дубае, я в Бирюлёво. Что, по-вашему, меня должно мотивировать спасать компанию?

– Я же сказал, что сделаю тебя партнёром.

– Это потом, а сейчас?

Талль изменил позу за столом, а вместе с ней и линию разговора:

– Колесов, крохобор, ты готов совершить патриотический акт?

– Чего?

– Ты можешь для своей Родины сделать что-то важное, не думая при этом о деньгах?

– Я?

– Ты.

В этом месте диалог прервался, поскольку за окном, прямо напротив отеля, по Унтер ден Линден прокатился большой огненный шар, оказавшийся сбитым самолётом.

– Ох, еб… – выругался Талль. Наш или не наш?

Сквозь окно было видно, как из отеля выбежали люди, но помогать было уже некому. От обломков самолёта повалил густой чёрный дым.

–Колесов, ты – патриот? – вернулся к разговору Талль.

– Что вы от меня хотите? – начиная раздражаться, ответил Алексей.

– Я хочу, чтоб ты помог нам (Талль впервые жестом руки представил двух своих молчаливых спутников) в деле огромной государственной важности.

Колесов лишь улыбнулся в ответ.

– Алексей, я когда-нибудь шутил? Я создал технологию путешествий, в которую никто не верил, все смеялись надо мной. Однако, я это сделал, и ты можешь в этом убедиться. Погляди вокруг: мы находимся в Берлине 30 апреля 1945 года. Или у тебя есть какие-то сомнения? Это сделал я. И я никогда не шучу.

– От меня-то что требуется?

– Не задавать лишних вопросов.

– Хорошо, я молчу.

– Ты был когда-нибудь в подвале Рейхсканцелярии? В фюрербункере?

– Нет. Вы же об этом знаете.

– А ты хотел бы там побывать?

– Что вы задумали?

Талль склонился к Колесову и тихо, приватно стал говорить:

– Сейчас 12.30. Через два с половиной часа Гитлер покончит с собой, потом превратится в уголёк и нашей стране достанутся какие-то косточки и дырявая челюсть. Но сейчас мы можем всё изменить. У нас есть чёткий план, по которому тело живого Гитлера можно будет вынести из бункера в расположение советских войск.

– Вы шутите? – сказал ошарашенный Колесов.

– Нет, не шучу. Если мы провернём эту операцию, мы сделаем дело огромной государственной важности. Представляешь, как мы укрепим позиции нашего агентства! Мы докажем нашу важность и значимость. Кто после этого посмеет говорить, что мы зарабатываем деньги, спекулируя на памяти павших?

– Мне нужно подумать.

– Нет времени думать. В два часа дня Гитлеру подадут последний обед. Это будет началом всей операции. Доктор и фармаколог уже готовы, – указав на двоих своих спутников, сообщил Талль. Ты будешь связным между бункером и советской группой захвата.

– Почему я?

Талль сделал вид, что не слышал вопроса.

– Ты готов, Колесов?

Всё происходящее напоминало Алексею какую-то совсем детскую игру. Он даже вспомнил детский стишок: – «сегодня ночью под мостом поймали Гитлера с хвостом». Именно то, что предлагал ему Талль. Но парадоксальным образом именно инфальтильность всей этой затеи и успокаивала его. К тому же обратный самолёт был только в десять вечера.

Талль приподнялся из-за стола.

– Сколько тебе лет, Колесов?

– Тридцать три.

– Пора делать свой выбор.

И он его сделал. Необдуманный и спонтанный, и, как всегда, под действием последней минуты. Будто чёрт его дёрнул.

12.50 Вокзал Фридрихштрассе

– Куда мы идём? – спросил Колесов.

Идущие впереди во главе с Таллем даже не обернулись.

Колесов был далёк от мысли, что Талль с попутчиками совершенно не знает Берлина, однако, тот уверенно вёл группу в противоположную от рейхсканцелярии сторону. Они шагали на север, в сторону реки Шпрее, всё дальше и дальше удаляясь от правительственного квартала. По мере приближения к реке артиллеристский и стрелковый обстрел с противоположного берега становился всё более ощутимым.

Даже включив всю свою фантазию, Алексей никак не мог предположить, зачем Талль ведёт всех к передовой линии фронта, проходившей вдоль мостов через реку.

– Вы можете, хотя бы объяснить смысл этого маршрута, – не удержался Алексей.

– Мы уже почти пришли, – ответил Талль, указав на мрачную, похожую на большой железный ангар, громаду вокзала Фридрихштрассе.