Призраки вокруг нас. В поисках избавления

Мы уделяем сновидениям столько внимания именно потому, что восходят они не к Эго. Если кто-то полагает иначе, то пусть попробует заказать себе этой ночью сон так же, как он делает заказ в ресторане, и попробует посмотреть, что на это ответит бессознательное. Итак, вот история Джеффри и его сновидение.

Сновидец – мужчина в возрасте за семьдесят, который преданно, но бесплодно нянчился со своей женой-алкоголичкой в течение многих лет, пока она не умерла. Через некоторое время после этого у него появилась новая женщина, тоже по-своему проблемная. Даже чувствуя тщетность отношений, он не мог оставить эту женщину, потому что испытывал к ней сострадание. Беда не приходит одна, и в этот же момент сломалась жизнь его дочери. Ему пришлось потратить много времени, денег и сил, чтобы помочь ей и ее детям. Вскоре ее жизнь стабилизировалась, и Джеффри смог немного передохнуть. Когда его дочь снова попала в переплет, он был готов ехать к ней за тридевять земель, чтобы помочь. Все его усилия и помощь трем женщинам весьма примечательны и благородны, но в итоге получается, что его жизнь была подчинена чужим проблемам, чужой патологии. Он предпочитал не думать о том, что принес всю свою жизнь в жертву, однако у его психики был другой взгляд на вещи, и она хотела быть услышанной.

На последнем утреннем сеансе перед отлетом к дочери он рассказал мне свой сон. Сила этого сновидения потрясла его, на каком-то уровне он мог истолковать его и понять его смысл, однако наше обсуждение привело его к более глубокому пониманию того, что можно было бы назвать его основным комплексом. Не забывайте, пожалуйста, о том, что сновидец не изобретает свой сон намеренно, но тем не менее это – его сон, проистекающий из более широких слоев его жизни, чем те, что находятся под властью комплекса.

Моя мать умерла. Она лежит в черном гробу прямо передо мной. Со мной рядом стоит мой отец и другие, но это всего лишь их тени, они ничего не говорят и вскоре исчезают.

Врач и я собираемся сделать вскрытие. Я не очень хочу этого. Но врач говорит, что мы обязаны, что эту нужно сделать для кого-то. Я понимаю, что кому-то необходима информация, которую мы получим после вскрытия.

Мне в голову приходит мысль: «Почему я? Неужели то, чего не может сделать муж, должен сделать сын?».

Врач скорее похож на чародея из былых времен. Он одет во все черное, а в руке у него – длинный посох, которым он пытается открыть гроб.

Я боюсь, что могу чем-то заразиться от разлагающегося тела. Врач открывает гроб. Перед нашими глазами – женщина в длинном черном платье с объемными плечами. Она не похожа на мою мать ни в один из периодов ее жизни. Женщина выглядит молодой, ей около тридцати, и она совсем не кажется мертвой. Теперь я вижу – это Джолин [покойная жена Джеффри].

Она как будто бы пробуждается ото сна. Врач не успевает прикоснуться к ней, как она встает и оказывается напротив нас. Я думаю, что это Джолин, и я не хочу, чтобы она снова вернулась к жизни.

Врач говорит: «Их лучше оставить в покое». (Мне кажется, что он имеет в виду эту женщину, лежащую в гробу, и подобных ей.) Он заносит посох, чтобы убить ее и закрыть гроб. Я кричу «Нет!» и останавливаю его. Восставшее из мертвых тело пугает меня, но мысль об убийстве пугает меня еще больше.

Женщина ругает врача, оскорбляет его, называя грубыми словами, как если бы они были знакомы. Я замер, съежился, жду, что будет дальше.