Призраки Востока

Множество секретов, которыми владел несравненный Пу, к сожалению, утрачено навсегда, но самого Бога Фарфора люди помнят, и я не сомневаюсь, что любой старый гончар, весь день сидящий на солнце и растирающий краски, расскажет вам историю Пу, простого китайского ремесленника, который стал великим художником благодаря терпению, стремлению к совершенству и таланту, ниспосланному Небом. Некоторые считают его алхимиком, познавшим тайну Белого и Желтого, способным превращать камни в золото, кто-то называл его даосским магом, способным убивать на расстоянии и насылать морок, пряча под застрехами заколдованные фигурки; еще говорят, что он владел искусством астрологии и постиг тайну Пяти Начал, от которых зависит все на свете, включая движение звезд вдоль берегов Небесной Реки, Млечного Пути. Так думали о мастере невежественные люди, но даже те, кто стоял у подножия трона Сына Неба и обладал немалой мудростью, всячески превозносили чудесные творения его рук и спрашивали друг у друга, а есть ли на свете такая красота, которую он не мог бы отобразить в волшебной глине, столь послушной его гениальным рукам?

Говорят, что однажды Пу послал бесценный подарок самому Императору: это была ваза, словно вырубленная из куска блестящего колчедана с вкраплениями звездчатого пирита, из-за чего казалось, что вся она охвачена огнем. По ее бокам расползались фарфоровые хамелеоны, менявшие цвет в зависимости от угла зрения наблюдателя. Пораженный искусной работой, Император стал расспрашивать своих приближенных о мастере, сотворившем такое чудо. Сановники отвечали, что имя мастера Пу, он был простым ремесленником, но теперь ему нет равных в гончарном деле, поскольку ведомы ему такие тайны мастерства, научить которым могут лишь боги или демоны. После этого Сын Неба послал Пу ценный подарок и повелел явиться во дворец.

Вот так простой ремесленник предстал перед Императором. Как и подобает, Пу трижды простерся ниц перед владыкой и смиренно ожидал повелений Сына Неба.

– Нам понравился твой подарок, – промолвил Император. – Он просто очаровал нас. В награду мы жалуем тебе пять тысяч серебром. Но награда будет утроена, когда ты исполнишь нашу волю. Слушай внимательно, о несравненный мастер! Ты сделаешь для нас вазу, видом и сутью не отличимую от живой плоти, – и запомни! – тело вазы должно трепетать от слов поэта, оно должно быть вызвано к жизни Идеей и отзываться на Мысль, обращенную к ней! Повинуйся и не вздумай возражать нам! Ты слышал наши слова!

* * *

Пу не зря считался самым искусным среди тех, кто когда-нибудь смешивал краски; изобретал новые формы, составлял эмали, смотрел на огонь в печи, определяя готовность фарфора. Но даже он ушел из дворца удрученным. Его не радовали пять тысяч серебром. Он думал: «Тайна жизни – это тайна Великого Дао. Как жалкому человеку заставить мертвую глину трепетать, подобно живой плоти? Кто кроме Бессмертных может вложить душу в творение рук человеческих?»

К этому времени Пу нашел колдовские сочетания цветов, отыскал ту поразительную пластику, которая и есть суть искусства гончара. Он постиг тайну соразмерности, вступил в волшебный поток совершенства, получил настоящий телесный оттенок; множество оттенков зеленого, бледно-желтый тон с золотым блеском. Он сумел воспроизвести цвет морского угря, древесной змеи, ночной фиалки, научился окрашивать фарфор в темно-красные, карминные и сиреневые тона – их так и не смогли воспроизвести после него. Но задача, поставленная Императором, приводила его в отчаяние. Вернувшись к себе в мастерскую, он все думал: «Как же ничтожный человек может вдохнуть в глину жизнь? Стоит ли дразнить богов, пытаясь подражать могущественному хозяину Великого Гончарного Круга, вылепившему весь этот мир? Ведь ему легче зажечь миллионы звезд, чем мне сделать один маленький кувшин?»

* * *

Однако повеление Императора надлежало исполнять, и упорный мастер со всем рвением принялся за дело. Но напрасно день за днем, неделю за неделей, месяц за месяцем, сезон за сезоном он старался, напрасно молил богов о помощи, напрасно взывал к Духу Огня: «О Дух Огня! Услышь меня, научи, помоги! Как мне, несчастному, вдохнуть в мертвую глину живую душу – как мне заставить ее отзываться на мысль и слово?» И вот однажды Пу различил в шелесте пламени тихий шепот: «Велика твоя вера, ибо ты просишь о невозможном! Подумай, как может человек понять непознаваемое? Разве у Мысли есть ноги, чтобы можно было увидеть ее следы? Можешь ли ты измерить дуновение ветра?»

* * *

Но Пу упорно продолжал свои попытки: сорок девять раз пытался он исполнить волю Сына Неба, но все было тщетно. Напрасно он изводил ценный материал, напрасно тратил силы, напрасно перепробовал все, что знал и умел. Удача отвернулась от него, а вот беда прочно поселилась в доме. Кончались деньги, дарованные Императором, и даже огонь в печи горел как-то жалко.