Призраки Замоскворечья

По прибытии на место мною было обнаружено тело женщины в следующем виде: лежит навзничь, ногами к подъезду, руки разбросаны в стороны, вокруг проломленной головы лужа крови, лицо обращено вправо. Одета в светлую блузу, чесучовую серую юбку и парусиновые туфли. От трупа Домбровской по лестнице до ее квартиры на втором этаже тянулся кровавый след, приведший в комнату, где на полу обнаружено бессознательное тело мужчины с огнестрельным ранением в грудь. Одет в холщовую толстовку, темные брюки и домашние туфли. По найденным при нем документам установлено, что это – Лихоцкий Збигнев Яковлевич, не проживавший в этой квартире. На полу, возле стола лежало огнестрельное оружие системы «револьвер». На расстоянии одного метра от него найдена чугунная кочерга со следами крови. Других следов не было. По словам управдома Кретова, девичья фамилия убитой – Лихоцкая. Из чего можно заключить, что раненый Лихоцкий Збигнев Яковлевич и Домбровская (Лихоцкая) Зося Владимировна состояли в родстве и причиной случившегося явились семейные нелады».

В конце протокола были подписи и адреса понятых, проживавших в этом же доме.

Дальше по списку было постановление о возбуждении уголовного дела и два протокола вскрытия – Домбровской и Лихоцкого, которые Надежда читать не стала. Ее интересовал протокол допроса мужа Зоси Домбровской. Иван Васильевич рассказал следователю, что в течение двух последних недель он и его жена отдыхали в санатории «Наркомпути» в Гурзуфе, откуда в результате их ссоры Зося Владимировна уехала в Москву одна. Личность Збигнева Лихоцкого ему известна со слов жены. Он – ее дальний кузен, который жил в Лодзи или в Варшаве и с которым она никогда не встречалась. До замужества Зося Владимировна Домбровская действительно носила фамилию Лихоцкая и являлась дочерью фабриканта Лихоцкого Михаила Ефремовича, бывшего владельца особняка, в котором располагалась квартира Домбровских. Примечательная деталь: Иван Васильевич сообщил, что убитый был одет в его толстовку и брюки, которые прежде висели в шкафу. Из его квартиры пропали ценные вещи и деньги. По многим приметам Лихоцкий провел в квартире Домбровских не меньше суток. Вероятно, вернувшись домой, Зося Владимировна столкнулась с Лихоцким. Опасаясь быть разоблаченным, грабитель ударил ее кочергой по голове. Револьвер, найденный в комнате, принадлежал Ивану Васильевичу и находился в тайнике, о котором знала только его жена. Защищаясь, она могла успеть выстрелить в нападавшего.

В его показаниях Надежда больше не обнаружила ничего интересного, но нашла показания двух соседок, бывших понятыми при осмотре квартиры. И та и другая называли Домбровскую пережитком темного прошлого, дочкой богатого фабриканта, не успевшей удрать за границу. Благодаря мужу, начальнику управления «Наркомпути», ей удалось занять большую квартиру в особняке отца, тогда как они, потомственные пролетарки, ютились в коммунальных квартирах в этом же доме. Со слов одной из них, женщины по фамилии Борщева, отца Зоси Домбровской расстреляли революционные солдаты. За день до этого фабрикант Лихоцкий и его управляющий Линц привезли в дом мешки. Расстреляли Лихоцкого во дворе его собственного дома.

В конце концов Надежда дошла до постановления о прекращении дела, и это была точка. Увлекшись, она не заметила, как вернулся Мешакин:

– Закончили?

– Да, пожалуй.

– Нашли, что хотели?

– Пока не знаю. – Надежда понемногу возвращалась в сегодняшний день.

Тихон Иванович снял пиджак и повесил его на спинку своего кресла:

– Надеюсь, я выполнил свои обязательства согласно нашей договоренности?

– Да, конечно, большое спасибо, – поблагодарила она.

Мешакин продолжил:

– А значит, я вправе надеяться, что и вы ответите тем же.

– Не беспокойтесь, мы поговорили с сотрудниками, – сказала Надежда и, не удержавшись, спросила: – Как ваш малыш?

Мешакин равнодушно ответил:

– Не знаю.

Она взяла папку и положила на его стол.

– Надеюсь, у Анфисы все хорошо?

– Ее отослали в Лондон.

– А мальчик?

– Он в роддоме.

– Вы оставили ребенка без матери?

– Возможно, его переведут в дом малютки.

Надежда ощутила, как кровь прилила к лицу:

– Вы его бросили?

– Всего лишь написали отказ. Все в рамках закона. – Мешакин выставил перед собой ладонь: – И давайте не будем.

– Как вы могли?!

– Смог.

– Это преступление! Опомнитесь, Анфиса никогда вам этого не простит!

– Еще и спасибо скажет. – Мешакин прошел к двери, открыл одну створку и сказал своей секретарше: – Людмила Ивановна, проводите гражданку Раух на выход.

* * *

Надежда понимала, что ничего не может изменить, но пока ехала до ателье, не переставала думать о ребенке. Вспоминала, как серьезно, по-взрослому он изучал ее лицо. Физически ощущала мягкую, беспомощную ручку – малыш тогда прикоснулся к ее подбородку. Надежду раздирало изнутри чувство вины, как будто это она выкинула его из своей жизни. Как будто это она, а не Мешакины, предала его и бросила на произвол злой судьбы.

В таком грустном настроении она приехала на работу. Зайдя в кабинет матери, спросила:

– Диана сегодня вышла?

– Нет. Соколов уже провел за нее примерку.