Призраки Замоскворечья

– Нет, не захотел. Когда сестра позвонила и попросила, чтобы Антон пожил у меня, я согласился. Живу один, квартира большая. Решил: пусть приезжает, чем смогу – тем помогу.

Надежда насторожилась:

– Приехал, и что?

– Встретил я его на вокзале и не узнал. Лысый худой мужик. Но я-то его запомнил красивым кудрявым парнем.

– Та-а-ак… – протянула Надежда.

– Видели бы вы его: рубаха из фальшивого льна, рукава торчат, как паровозные трубы. Костюм сумасшедшего!

Если бы Надежде кто-то сказал, что такое бывает, она бы рассмеялась ему в лицо. Константин Лебедев рассказывал ту же историю, которую она уже слышала от Дениса.

Между тем Лебедев продолжал:

– Живет Антон у меня неделю, живет другую… Но я-то вижу, что работу не ищет. Ну, думаю, пацану нужна мотивация. Сходили с ним в ресторан, свозил его на Рублевку. И знаете, возле Жуковки нас обогнал мощный байк. Он так газанул…

– Ваш Антон испугался, – догадалась Надежда.

– И не просто испугался, сжался, как крыса.

– Я понимаю.

– Вижу, что я надоел вам. – Лебедев встал с кресла. – Мне нужно идти.

Надежда не стала задерживать его, а только сказала:

– Привет передайте… Денису.

Глава 27 Азиатский след

Тревожные мысли, одолевавшие Надежду весь вечер и всю ночь, не отступили даже тогда, когда утром она села в машину и отправилась на работу. Обычно вождение автомобиля ее успокаивало. Те полчаса, что она проводила в дороге, давали возможность настроиться и привести себя в рабочее состояние.

Другое дело – теперь. О чем бы она ни думала, ее мысли сбивались на вчерашний рассказ Лебедева. Надежда задавала себе вопрос: кто у кого украл эту историю? И вообще, для чего люди рассказывают чужие истории? Она ответила на этот вопрос: для того, чтобы не рассказывать своих. Кто-то из них двоих скрывал самого себя, свою жизнь и свои намерения.

Притормозив у перекрестка, Надежда пропустила молодую женщину с коляской. Когда та перешла дорогу, тронулась с места и вспомнила мальчишку Мешакиных. Где-то он теперь? Кто смотрит на него, когда он спит? Кто меняет подгузники? Кто дает молочко? Вот ведь как в жизни бывает: на кого-то надышаться не могут, а кто-то плачет в сиротской кроватке. Думая об этом, Надежда почувствовала, как заныло в груди.

На следующем перекрестке пришлось ожидать долго. Светофор горел красным светом, толпы людей, маневрируя, двигались в двух направлениях – навстречу друг другу. От нечего делать Надежда огляделась вокруг. Справа от нее, в «Мерседесе», болтали две девушки. Одна из них между делом красила губы.

Слева, в светлом седане, сидели мужчина и женщина. Приглядевшись к ним, Надежда съехала вниз по сиденью и вжала голову в плечи. Сначала она узнала Диану и только потом Дениса. Он сидел за рулем.

Выдержав паузу, Надежда приподнялась и покосилась налево. Диана и Денис перебрасывались короткими фразами. После очередной фразы Дениса Диана шлепнула его по плечу, он бросил руль и обнял ее за шею.

Надежда рванула с места сразу, как только зажегся зеленый свет. Свернув на ненужную ей случайную улицу, затормозила и ткнулась горячим лбом в руль. Так сидела до тех пор, пока не успокоилась. Тогда пришло понимание: вокруг нее сплелась паутина, и было непонятно, кто из окружающих – свой, а кто – враг, чужой.

В ателье Надежду ждала еще одна новость, ее рассказала Ираида Самсоновна. В Сети опубликовали секретные документы, касающиеся финансирования предвыборной кампании партии «Возрождение демократии». Выяснилось, что финансирование производилось из фонда «Евразум», который, по сути, являлся иностранной некоммерческой организацией.

Информацию растиражировали новостные порталы, она прошла по телевидению, и эту тему уже обсуждали на различных ток-шоу.

Отгородившись на время от всего, что мешало работать, Надежда провела две примерки, переговорила с портными в пошивочном цехе и зашла к Соколову в закройную.

– Здравствуйте, Валентин Михайлович. – Взглянув на него, она буквально лишилась дара речи.

– Приветствую вас! – Он или нервничал, или был на невероятном подъеме.

– Вы сегодня такой элегантный…

И это была лишь скромная оценка того, как выглядел Соколов. На нем был темно-синий идеальный костюм, шелковый жилет и ослепительно-белая сорочка. Серебристые волосы, уложенные благородной волной на одну сторону, придавали ему аристократический, если не сказать царственный, вид.

– Куда-нибудь собрались?

Соколов ответил загадочно:

– Вопрос жизни и смерти.

Решив не лезть не в свое дело, Надежда покинула примерочную и, пройдя по коридору, в вестибюле встретила Астраханского.

– Давно не виделись, – пошутила она.

Лев ответил:

– Вчера ушел, не дослушав.

– Тронута. – Она пригласила его: – Идем ко мне в кабинет?

– Останемся лучше в гостиной. Я жду Протопопова.

– Все нормально? – Надежда прошла к дивану и села.

– Сегодня был у Рыбниковой, и она узнала меня.

– Есть прогресс?

– Небольшой.

– Как же она теперь?

– В каком смысле?

– Что с ее депутатством?

– О депутатстве речь не идет. Она и Селиванов теперь вне игры. Слышала про новый скандал?

– Слышала.

– Он их добил.

– Мне их не жалко, – проговорила Надежда. – Не самые хорошие люди.