Призвание: маленькое приключение Майки

— Могу удвоить? — вполголоса сообщила она, покосившись куда-то под прилавок.

Никифор странно посмотрел на Майку и, неопределенно повертев головой, заспешил сквозь толпу.

— Следующий, — прежним жестяным голосом закричала женщина-тюбетейка.

У Майки шла кругом голова. Какой увлекательный «Детский мир»!

«Слезы-грезы-козы».

Лизинг Лизочки

Наилучшим этот мир не был. Наверняка.

Никифору пришлось поработать локтями, чтобы вывести Майку из толпы к одной из четырех боковых колонн, удерживавших потолок фойе.

— Ты меня здесь подожди, корявка. Я скоро. Одна нога здесь, другая там, — пробормотал он и тут же испарился.

«Наверное, что-то очень важное», — подумала ему вслед Майка.

Прислонившись к колонне, она стала изнемогать.

Майка терпеть не могла ждать, потому что это скучно, а от скуки она была готова на многое. Однажды Майка собрала картинку из паззлов, которые валялись без дела уже который месяц. А в другой раз забралась на крышу и навоображала себя впередсмотрящей юнгой большого корабля. Вообще, из-за вынужденного безделья фантазия у Майки разыгрывалось даже слишком, и она жалела порой, что не умеет писать также быстро, как фантазировать.

Сейчас девочка подумала про черную косу Феи Телянчиковой. «Если она гибкая и длинная, то почему бы ей не быть и ядовитой?» — придумала гимназистка смешную штуку.

— Следующий! Следующий! — то и дело раздавался окрик, возвращая ребенка в «Детский мир».

Здесь трудно было витать в облаках. Глядя на людскую вереницу, Майке показалось, что она смотрит какой-то очень старый, вышедший из употребления сон — не очень-то занятный, чтобы им пристально интересоваться.

Куда веселей вообразить себя… ну, например, песчинкой, а толпу озером, которая превращает ее в чудесную жемчужину.

— Жди-не жди, я не приду,
С концами в воду упаду
И пропаду-ду-ду,

— сама собой сложилась чепуха.

Девочке вдруг показалось, что она находится возле пылесоса, а тот вытягивает из нее тепло.

— Интересно-интересно, — раздался звонкий голос.

Перед ней замаячила худенькая юркая женщина в ярко-огненном платье с блокнотом и карандашом в сухоньких ручках. Это был странный карандаш — сверху его венчало увеличительное стеклышко. Впрочем, хозяйка карандаша-лупы была еще необычней: она все время находилась в движении — дергала носиком, подмигивала, вытягивала крошечный рот в трубочку.

Огневушка-поскакушка, да и только.

— Любопытный экземпляр, — она приблизила к Майке свое лицо, а затем повалилась куда-то в бок.

— Ай, — вскрикнула школьница. Кто-то больно дернул ее за косички — вначале за одну, а потом за другую.

— Две штуки, тонкие, цвета прелой соломы, понятно.

А востроносая женщина уже стучала твердыми пальцами по Майкиным ключицам, выглядывала что-то на ее шее, похлопывала по талии.

— Плечики острые, дефицит веса, оч-чень перспективный экземпляр, — она приговаривала, а сама делала записи в свой блокнот. — Ну-ка! Ну-ка! — перед Майкой закрутился многократно увеличенный глаз. Огневушка изучала ребенка в лупу. — Веснушки — не видны, глаза серые, радужка… — увеличительное стекло придвинулось совсем близко. — Радужка в норме, — с видом почему-то огорченным, незнакомка убрала свое стеклышко. — Кликуха есть?

— Извините…

— Кличка, погонялово, прозвище. Как тебя в твоей банде называют? Дрыгалка? Мелюзга? Конопушка? Грабля?

— Меня зовут Майка, — никогда еще ей не доводилось видеть таких трудных взрослых.

— Майка? — хитренько улыбнулась женщина. — Понятно.

Она повертела глазами, поюлила ртом и выдала:

— Девочка Майка играла в собаку,
Зверски покусан сантехник Потапов.

Школьница заморгала.

— Тебе обидно?.. — перед Майкой опять возник жадный, увеличенный лупой, глаз. — Тебе неприятно? Ты хочешь заплакать? Или может… — огневушка аж взвизгнула, — …даже дико закричать?

От растерянности все Майкины слова разбежались кто куда.

— Поделись своими страхами, деточка. Расскажи о постыдном, — прошептала огневая вертихвостка Майке в правое ухо. — Ты кричишь по ночам? Ты боишься чулана? — теперь ее голос был уже в левом ухе. — Или, может, ты мучаешь кошек? Пишешь на заборах гадкие слова? Обижаешь бабушку?

— У меня нет бабушки. Папина умерла давно, а мамина неизвестно где, — сказала Майка.

— Сестры-братья имеются? — востроносая женщина замерла, коротко покивала на Майкино «нет» и снова завертелась юлой. — Бедная деточка, — тонко пропела она. — Тебе не с кем делить запрещенные забавы. Большая потеря для счастливого детства. Хочешь, я расскажу тебе кошмарную историю про мальчика Васю и гроб на колесиках? Хочешь? Зря, потом пожалеешь. Это очень страшная история, о какой дети даже мечтать боятся. А давай, мы сыграем с тобой в дератизацию?

— Я не знаю такую игру?

— Ты будешь крыса, а я — санэпидемстанция, — юркая незнакомка захихикала.

— И что надо делать? — осторожно спросила Майка.

— Ты будешь бежать и плакать, я буду загонять тебя в угол и травить разными ядами!

— Нет. Я не буду играть в такую игру.

— Поче-му-у? — протянула огневушка.