Призвание — миньон!

— Именно. Понимаешь, милая, в наших краях совсем нет фей, и я просто не представляю, как за ними принято ухаживать. Ты можешь мне рассказать, что она любит, что будет ей приятно?

— Вы сделали для нее вполне достаточно, пообещав отправиться на Авалон, чтоб развлекать своим пением волшебный двор.

Юноша переменился в лице:

— Я ничего такого не обещал.

— Поздно на попятный идти, — с улыбкой успокоила я его. — Отбудете на Авалоне с полгодика и вернетесь. Правда, там время по-иному течет, у нас здесь лет двадцать пройдет, наверное.

— П-почему поздно? — От моих утешений менестрель стал заикаться.

— Ну вы же ели здесь что-то. — Я обвела рукой помещение, остановив жест в направлении круглого столика с яствами и вином. — А всем известно, что тот, кто фейскую еду попробует или питье пригубит…

— Я ничего не ел.

— Тогда не поздно, — вздохнула я.

Если Илоретта узнает, что ее свежепойманный менестрель моими стараниями из капкана выбрался…

— Так я могу уйти?

— Идите, — разрешила я.

— И мне это ничем не грозит?

— Лошади ваши где?

Он же не пешком с побережья пришел? Значит, верхом, а если верхом, то еще для доспеха лошадь нужна, для клади, а если Станислас этот хоть немного торопился, значит, еще запасная кобылка именно под седока не помешает.

Менестрель хмыкнул, охнул, переменился в лице, запустил в свои кудри свободную от инструмента пятерню:

— На постоялом дворе?

— Вы не уверены?

— Мы остановились в деревне… Шип… Шоп… Шнак…

— Шерези?

— Да, точно. Был прекрасный вечер, луны изливали на землю свой загадочный блеск. Сверкание звезд, легкий северный ветерок. Я вышел прогуляться, чтоб не участвовать в привычном моим ратникам застолье.

— А так как естественные надобности требуют уединения, удалились от постоялого двора за забор?

— Ну да.

— И заметили, к примеру, светлячков, которые будто приглашали вас?

— Да. Крохотных волшебных созданий, которые хороводом своим увлекли меня по тропинке.

— А ваша милость всегда для исполнения надобностей с собою мандолину берет?

— Я с ней не расстаюсь, милая, — покраснел менестрель.

Спрашивается, зачем я в уточнения пустилась, куда шел, зачем шел, будто мне есть до этого хоть какое-то дело? Если честно, я тянула время, ожидая, что фата вернется в комнату и опять очарует милого юношу. Деревенские поговаривали, что Илоретта на всех мужчин подобным образом воздействует, что стоит ей только взглянуть в его сторону своими алыми глазами, тот на все готов, лишь бы рядом быть.

Станислас все мялся у двери, не решаясь на побег. И тут меня посетила еще одна мысль:

— Позвольте узнать ваш титул, милорд.

— Виконт Доре, — ответил менестрель. — Сын и наследник графа Доре, который…

Наследник! Догадайтесь, кого обвинит достойный родитель иноземного менестреля, когда весть о его отбытии на Авалон достигнет Доремара? Точно не фату, а владетеля, на чьих землях она проживает.

— Ступайте, — велела я Станисласу. — Не сходите с тропы, вы окажетесь в деревне меньше чем за час.

— Но…

Я вскочила с кресла и решительно выставила наследника за дверь.

— Неужели вы желаете провести двадцать лет вдали от родни и друзей? Вы вернетесь в совсем другой мир. Доремаром будут владеть ваши дальние родственники, ибо линия наследования прервется на вас!

Захотелось отвесить нерешительному виконту оплеуху, с Пьером это неплохо помогало, но я решила не усердствовать. Деревенская девка, раздающая указания аристократу, — это уже за гранью добра и зла, удивительно, что я сама еще зуботычину не получила.

Наконец он решился, забросил за спину инструмент и побрел по тропинке.

— Передай великолепной Илоретте, — обернулся он через плечо, — что я сочиню в ее честь самую нежную балладу.

— Всенепременно.

— И что только долг крови, долг дворянина заставил меня покинуть ее.

Я кивала и кланялась.

— Как тебя зовут, милая девушка?

— Мари Сюзетт, — представилась я сразу двумя своими подругами и захлопнула дверь.

Балладу он, к слову, сочинил. Тягучую и полную аллюзий, о любви к волшебной деве озера юного пастушка, который расстается с невестой Мари Сюзетт ради того, чтобы вечность провести с возлюбленной. Песне этой долгие годы обожали внимать нежные девы всех пяти королевств.

Следующие несколько часов я провела в одиночестве и в борьбе с голодом. Фейские яства манили и вызывали слюноотделение.

Из-за драпировки появилась Илоретта, у нее был вид человека после долгого трудового дня.

— Получилось? — вскочила я с кресла.

— Неужели ты, дщерь моя, сомневалась в этом? — Фата хихикнула, затем посерьезнела, заметив отсутствие менестреля. — Где крошка Станислас?

— Надеюсь, по дороге в… Ну куда он там шел, пока вы не заманили его в свои сети.

— Ты его отпустила?! — вскрикнула фея и прижала к груди слегка покрытые копотью руки.

— А должна была сторожить?

— Ты бестия!

— А вы чуть было не совершили ошибку, матушка! Ошибку, которая стоила бы нам всем если не жизни, то спокойствия точно!

— Поясни! — Илоретта величественно опустилась в кресло, освобожденное мной.

— Крошка Станислас — наследник графа Доре, владетеля Доремара.