Призвание миротворца

Ждать пришлось около получаса. Береван был одним из немногих лесных воинов, который мог заходить в боевые лагеря Дубового Листа. Остальные рисковали попасть под арест, поскольку усилиями Глашатаев Войны Лесное Воинство приравнивалось к повстанцам.

Береван вернулся, приведя за собой широкоплечего воина в меховой накидке. Марк узнал его издали.

— Здравствуй, Сурок.

— Вот и свиделись, Подорлик!

Широко улыбаясь, морфелонский воитель крепко обнял побратима. Простецки радостное лицо Сурка, впрочем, не утратило хитроватого блеска в глазах.

— Как я рад, дружище, ты меня к жизни возродил! О, и твои спасительницы с тобой! — Сурок с неприсущим его простоватому виду почтением склонился перед девушками. — Вы спасли моего лучшего друга, и теперь я вам верен навек! Кстати, тогда у Раздорожной Таверны мы так и не познакомились. Меня зовут Сурок. А вас, прекрасные воительницы? — широкоплечий парень поочерёдно взглянул на девушек.

Никта промолчала, будто занятая изучением облика Сурка, а Лейна задорно рассмеялась, похоже, довольная комплиментом.

— Это Лейна из Плеонии, а это Никта, родом из Спящей сельвы, — вставил Марк в возникшей паузе.

— Никта? Та самая? Дочь Сельвана? — изумился Сурок. Как и многие морфелонцы он должен был не раз слышать о легендарном предводителе Лесного Воинства, героически погибшем в Эпоху Лесных Войн.

— Заслуги отцов не делают детей достойными восхищения, — не холодно, но очень сухо ответила хранительница, будто не совсем доверяя морфелонцу. — Я слышала о тебе от Подорлика. Твоё прозвище тебе не подходит.

— Э-э-э, — протянул, улыбаясь во весь рот, наёмник, — ты на зубы мои посмотри, а ещё спроси, как я поспать люблю и какой я запасливый, тогда всё поймешь!.. Славно, с вами я познакомился, с вашим проводником давно знаком, а как остальные?.. Э-э, понятно, вы славные ребята.

Трое спутников Беревана стояли в отдалении, накинув капюшоны. Меньше всего им хотелось открывать лица и знакомиться с морфелонским наёмником.

Говорить о грустном не хотелось, но Марк не мог не спросить:

— Я слышал, твои четверо полегли у Раздорожной, кто именно?

Сурок вздохнул.

— Ификл, Буйный, Барсук и Волчек. Ещё тот парень местный, которого я «лохматым» называл. И девчонка одна, Хвея, чёрненькая такая, помнишь? Двое твоих, Олень и Бедовый ранены были крепко. Но ничего, поправились, уже в строю…

— А что Фест говорил?

— А что он мог сказать? Всыпал мне от души, недельного жалования лишил, а потом ещё заставил выгребные ямы чистить, — Сурок хотел брезгливо сплюнуть, но, взглянув на девушек, передумал. — Само собой, я больше не десятник. Но на тебя он не в обиде — всё-таки против героя не попрёшь. О тебе все говорят в лагере. Спасти восьмерых девчонок из лап лесных чародеев — это знаешь ли!

Марк опустил взгляд, уставившись в сырую землю. Правду об этой истории раскрывать не хотелось. Он откроет её Сурку, но как-нибудь в другой раз.

— Это ты герой. Ты пытался спасти меня. Ты вывел людей из леса. И то, что с тобой так обошлись…

— Да брось, забыто. Я и так уже вещички собрал. Нога зажила, хоть и побаливает вечерами. Ухожу я из лагеря. Тебя вот только ждал. А ты теперь куда потопаешь?

— Сначала в Мелис, а там как получится.

— В Мелис, вот как! — Сурок поджал губы. Поглядел искоса на девушек, затем снова обернул взгляд к Марку. — Слышь, а можно я с тобой пойду? Я уже, считай, освободился, а идти, веришь ли, некуда. Жизнь как в тумане, бредёшь, бредёшь, а куда не знаешь, — глаза Сурка округлились, взгляд приобрёл комично-жалостливое выражение. — Возьми меня, а? И вы, воительницы, если не против…

— Это Подорлику решать, — коротко ответила Никта, но в этой фразе Марк мгновенно ощутил её холодность по отношению к морфелонцу, граничащую с недоверием.

— Маркосу. Можешь говорить открыто, он знает, кто я, — сказал Марк. Он ещё не рассказывал Никте о том разговоре с Сурком у Раздорожной Таверны и сейчас, похоже, её удивил.

«Хороший он всё-таки парень, — подумалось Марку. — Беспокоился обо мне, не уходил из лагеря, пока меня не дождался».

Он всей душой желал взять Сурка в компанию. Несмотря на некоторые особенности характера морфелонца, порой раздражающие, он успел с ним здорово сдружиться в рядах наёмников. Единственный друг был отдушиной, скрашивающей одиночество в тогдашних серых буднях. Кроме того, его опыт и боевые навыки могли существенно пригодиться в грядущем походе.

Так в чём же дело? Неужели единственное препятствие — это странная интонация Никты?

— Хорошо, Сурок, я только за. Но как быть с увольнительной от Феста?

— Да я… да мы с тобой сейчас же всё и решим! — воодушевился морфелонец. — Прямо сейчас зайдём к старикану, грохнем по столу, и гуляй душа по всей Каллирое! Идём! Только вам, девушки, не стоит с нами ходить.

— Это ещё почему? — вздорно бросила Лейна.

— Да у нас там эти… — лицо Сурка приобрело заговорщицкий вид. — Сарпедонцы поселились.

— Поселились? Ну и что с того? Ты ведь никому не рассказывал о моём настоящем имени? — спросил Марк.