Призвание миротворца

— Морфелон был воздвигнут самим Спасителем как оплот истинной веры всей Каллирои! — с жаром говорил Кивей перед войсками, создавая впечатление повелителя, не склонного довольствоваться теми остатками былой империи, которой когда-то был Морфелон. — Губительные распри однажды раскололи нашу могучую державу, и нашей слабостью воспользовался враг. Но время раздоров и распрей закончилось! Как наместник славного королевства я не позволю никому встать на пути возрождения былого величия Священной Империи. Морфелон вновь станет главой Каллирои — для того Всевышний и вознёс меня так высоко. Мы уже доказали нашу отвагу и верность Пути Истины, освободив с помощью наших южных собратьев Амархтон. Мы изгнали из него самого Хадамарта! Так неужели Спаситель не укрепит наши руки, чтобы принести мир и процветание в те уголки нашего королевства, где ещё слышен злобный скрежет зубов врага?! Да, враг могуч и полчища его грозны. Он шлёт на нас Багровые Ветры и гонит орды нечисти. Но ему не сломить народ, свободный от ссор и распрей! Потому и силится враг разжечь бунты в провинциях, зная, что когда морфелонцы едины — ничто не спасёт его от справедливого возмездия, ибо мечи наши уже отточены и тетива натянута!

О том, что за напасть подразумевается под Багровыми Ветрами, Марк так и не понял.

— Разве ветер может иметь цвет? — спросил он у Сурка.

— Может, если гонит туман или пыль, — ответил тот. — В этом багровом мареве и вся беда.

— Что за напасть?

— Багровые Ветры веют с западных гор, двигая толпы нечисти на морфелонские земли. Спящая сельва первой приняла удар, потому наместник и шлёт туда войска.

— А кто наслал эти Багровые Ветры?

— А Гадес его поглоти — никто не знает. Одни говорят, это дело рук Хадамарта, другие — красных жрецов, третьи свято убеждены, что за западными горами объявился новый теоит, ещё более могучий, чем Хадамарт.

Услышанное не показалось Марку убедительным, но найти кого-либо, кто мог знать больше, ему пока не удавалось.

Прогуливаясь в свободное время по городу, Марк заметил, что с приходом новой власти в Морфелоне изменилась и мода. Морфелонцы традиционно носили длинную накладную одежду в тёмных приглушённых тонах, скрывающую формы тела. Ныне же Марк всё чаще замечал в одеянии мужчин скрытую воинственность — камзолы, увеличивающие ширину плеч и груди, грубые военные пояса, сапоги с железными подмётками. В женских же одеяниях скрывалось стремление подчеркнуть свою женственность — сужающиеся в талии платья, обтягивающие плечи накидки, распущенные волосы или косы, перевитые ленточками.

Казалось, изменилось и мироощущение горожан. Извечная сонливость морфелонцев не исчезла, но в ней теперь ощущалось какое-то скрытое стремление. В движениях и манере говорить выражалась надежда на возрождение Священной Морфелонской Империи, обещанное Кивеем.

Увеличилось число застав, патрулей. Появились оружейные мастерские, откуда раздавался стук молотка. В то же время Морфелон не был похож на город, находящийся в преддверии войны. Жизнь текла так, как если бы до этой войны было ещё лет двадцать, и у каждого оставалось вдоволь времени подготовиться.

В день перед выходом всем наёмникам выдали первое жалование. «Напрасно Фест выдал деньги бойцам», — подумал Марк, когда около десятка новобранцев вернулись поздно ночью в казармы вдребезги пьяными, притащив с собой нескольких сомнительного вида девиц. Но Марк ошибся. Сотник Фест выдал жалование именно для того, чтобы выявить из четырёх сотен наёмников самых неблагонадёжных — войску не нужны дебоширы, которые грабят по дороге своих же крестьян и насилуют женщин. Отобрав у горе-вояк оружие, Фест тут же отправил их на загородные рудники. Можно было не сомневаться, что там распустившиеся гуляки отработают в седьмом поту каждый пропитый динар.

Большинство же наёмников, и Марк в их числе, потратили свою первую получку с умом, приобретя всякие мелкие, но полезные в походе вещицы. Обойдя городской рынок, Марк не преминул заглянуть в заброшенный сарай к одинокому калеке, который приютил его в недавнюю ночь. Увы, нищего здесь не оказалось, очевидно, он просил милостыню где-то в городе. Марк положил ему под соломенную подушку три динара, начертив на полу угольком дубовый лист — знак славного воинства Морфелонского Королевства. Нищий сразу поймет, что его ночной гость нашёл себе занятие и дела у него идут неплохо.

После отбоя Марк всегда первым ложился спать и медленно засыпал под храп наёмников. Особенно громко храпел тот толстый бородатый мужик, постоянно жалующийся на несправедливость обращения с наёмниками, но, тем не менее, охотно пополнивший их ряды. Марк засыпал, вспоминая свой приход в Каллирою и переживания, связанные с ним. Вспоминал старого рыбака Преста, не пожалевшего для него старых сандалий, нищего калеку, разделившего с ним жилище, и того усатого стражника в Иероне, который по-людски обошёлся с ним, ответив на все вопросы.

«Я с самого начала встречаю здесь хороших людей. Должно быть, я всё-таки на верном пути!»

* * *