Призвание варяга (von Benckendorff) (СИ)

Однажды во время бурной попойки один из его собутыльников признался ему, что прикарманивает жалованье солдат, погибших от дизентерии. Начальство не пожелало знать о таких упущениях и рапортовать о смертях наверх и деньги остались бесхозными. Обычно в сих случаях они накапливаются в полковой кассе и потом пропиваются обществом в день очередного загула. Дело это известное и жандармерия закрывает на сие глаза при условии, что пьют — вместе. Магарыч не взятка, пьянка — не воровство.

Болтун был выше, краше и популярнее моего племяша и пользовался необычайным успехом у женщин. Поэтому негодяй отвел его к себе на квартиру, а там… Потом он рассказал о сием в присутствии той, что отвергла его авансы, но стала пассией болтуна.

Девица при всех грохнулась в обморок, ибо ее Честь обратилась в ничто, а болтун хотел было вызвать подлеца на дуэль. На что ему все хором резонно ответили, что с "дамами" стреляться никак не получится. Тогда несчастный вышел из столовой, куда его с той минуты уже не пускали, и пустил себе пулю в лоб. Его закопали на штатском кладбище, как человека Бесчестного, подруга же его с той минуты пошла по рукам, как Бесчестная шлюха. Но и в отношении негодяя Общество тоже вынесло свой приговор. И "сатанист" сбежал…

Если б он успокоился, — остался бы жив. Ибо никто не хотел со мной связываться. История с Дашкиными ногами и тем, как я однажды разделался с нашим обидчиком, дошла и до Кавказских гор.

Но однажды я обнаружил его среди общества и без задней мысли спросил у моих адъютантов:

— Какие подвиги он совершил?

Я был уверен, что это именно подвиги, ибо только за них можно получить прощение и возвращение к светской жизни.

Мои люди весьма растерялись и… Я стал настаивать и получил папку с описанием последнего подвига сего недоноска. На другой день он уже в железах был в обратном пути на Кавказ. Я же открыто просил моих людей, чтоб сей ублюдок пошел в очередной бой с чеченами в первой колонне. Чем скорее Бенкендорфы избавятся от сего пятна на их репутации, тем лучше.

Не успел негодяй прибыть на Кавказ…

Некая девица в положении (ребенок умер, ибо родился слепым от триппера) просила встречи со мной. По ее словам, мой племянник делал с ней, что хотел, говоря, что "имеет влияние на дядю". Папаша же сей девицы сел за взятки и ему полагалась за это — обычная каторга.

И вот, — Лермонтов в штрафных на Кавказе, девица с пузом до носа, а папаша ее на дальнем пути по Владимирке… Кому отвечать?

На Кавказ тут же пошла депеша от моего имени, в коей я разъяснял, что сей… (я написал весьма непечатное слово) — сын греха и не смеет числиться Бенкендорфом. Еще я приказал, чтоб его немедля взяли под арест и если после того в камере будет людно, что бы там ни случилось — на это нельзя обращать внимания, ибо… (еще хуже) открыто опозорил наш род.

Письмо вышло страшным и путаным, если б я в тот миг смог наложить на него руки, рущукские турки обзавидовались, что не сделали того же с Кутузовым и юным Суворовым. (А они отвели душу!)

Лишь сия бумага пришла в Пятигорск, первым ее увидал Мартынов, который тотчас побежал искать повода. Вообразите себе, — за ним бежало по-меньшей мере пять человек с той же целью, — настолько сей недоносок всех утомил. (Оказывается, они боялись лишь моего гнева, а как вышло, что бояться нечего — тут и началось.)

Правду говорят, что если б не Мартынов, был бы другой…

Когда мне пришло известие о смерти племянника, я шибко напился, пошел в Сенат и стал там орать:

— Господа, вы… Черт знает что! Почему вы мне не доложили раньше? Я б его сослал, я б его в казематы! И в Сибири люди живут, да какие люди получше вашего! И в казематах стихи пишут…

Почему мне не доложили?! Что ж я, — не человек?! Что ж я, — не сумел бы отличить явную тварь от обычного шалопая?! Да если б я придавил его своими руками за первую пакость, и то — вышло б лучше!

Вы — Хамы, господа! Лакеи и Хамы! Почему вы мне не доложили, что растет такая… сволочь!!!

Тут мне что-то сдавило грудь, в глазах потемнело и больше я ничего не помню. Так у меня случился второй инфаркт…

А теперь скажите мне, — могло ли подобное случиться у нас до Войны? Пока общество в большинстве своем было именно из дворян, а не из… этих… Дворовых?

Были когда-то варяги. Да лучшие из них сгинули в печенежских, да хазарских степях. Спасли Россию. А вот вместо выродившихся варягов (из тех, что прятались в лихую годину за печкой) Русью стали править "дети", да иные дружинники. ("Дети" они — от того, что и вправду были "детьми" — местных, славянских князей. Отсюда и "детинец", и "детина"… Отсюда воевода тех лет обязательно — "дядька"!)

Плохая им досталась доля. Да вот если бы не легли они под монгольскими саблями — не было б Руси, а какая-нибудь там Монголия, да Татария. И что забавно — те из "детушек", что пережили Нашествие, все сгинули без следа. Зато им на смену пришли "бояре". (От монгольского "бояр" — "владыка", иль "собственник". "Боярами" звались те кочевники, что "осели", переженившись на русских красавицах. Иль те, кто родился от браков русских на монгольских княжнах.)