Призвание варягов, или Норманны, которых не было

Мысль, заслуживающая самого пристального внимания. Религиозное воспитание создавало чувство причастности к общеконфессиональному, интернациональному. Однако для полноценного развития обществу необходимо и чувство национального. Вот эту непрерывность традиции национального и представил Бруни своим соотечественникам: у итальянцев было великое прошлое — античность, но значит есть и великое настоящее, ради чего стоит жить и творить.

На мой взгляд, в работах ренессансоведов не была до сих пор вычленена эта целенаправленная работа итальянских политиков по выработке национальной светской идеологии, с помощью которой, вкупе с идеологией сакральной — христианством, они стремились создать здоровую духовную культуру для жизнедеятельности своего общества. И именно данная часть гуманизма оказалась самой жизнеспособной.

Готицизм, или Оборотная сторона гуманизма

Общеизвестно, что многие великие идеи эпохи Возрождения потерпели фактическое крушение в XVI–XVII веках: были погублены в процессах инквизиционных трибуналов, возрожденных с конца XV в., вымерли в ужасах и страданиях Великой крестьянской войны в Германии (1524–1526), потонули в крови религиозных войн во Франции, венцом которых стала Варфоломеевская ночь, развеяны в сражениях Тридцатилетней войны (1618–1648), раздавлены в Англии деспотией Генриха VIII, при власти которого, по выражению Томаса Мора, «овцы съели людей», а виселицы по дорогам стали непременным условием английского ландшафта.

Уже при жизни первых гуманистов было очевидно расхождение их возвышенных идеалов и реальной жизни западноевропейских обществ, т. е. идеи свободы оставались чаще всего только блестками в сплаве красноречия, если использовать характеристику известного ренессансоведа П. О. Кристеллера.

В «Истории флорентийского народа» Бруни трезво оценивал ситуацию в столь прославляемой им Флоренции: «Поверьте мне, мы подавлены уже давно и сносим в действительности постыдное рабство при сохранении пустого имени прекрасной свободы».

Но идею итальянских гуманистов о воспитании общества на основе прославления славного прошлого его предков ждала иная судьба. Неустанная и длительная работа итальянских политиков, представителей купечества и аристократии, поэтов, мыслителей, художников по внедрению в сознание флорентийцев, венецианцев, римлян мысли о том, что их всех объединяет единое великое прошлое, увенчалась успехом. Мысль о том, что античность — это то прошлое, которым всем итальянцам надо гордиться и осознавать себя его неотъемлемой частью, сделалась стержнем, вокруг которого стало концентрироваться идейное развитие итальянского общества и который стал важнейшим фактором в процессе формирования итальянской нации.

Однако отношение итальянского гуманизма с историей имело две стороны. Одна — лицевая, которая была представлена выше и которая заключала в себе идею прославления своего исторического прошлого, а другая являла собой оборотную сторону итальянского гуманизма, или eine Kehrseite, по определению шведского историка Свеннунга. Она сложилась как феномен, который в литературе получил наименование антиготская пропаганда.

Дело в том, что в деятельности итальянских гуманистов, параллельно с возвеличиванием своего славного прошлого, набрало силу очернение исторического прошлого своих соседей — североевропейских народов — в форме поругания готского начала, как разрушителя великой античной культуры Рима. О готском периоде как «темных веках» писал и Петрарка, и его окружение. Эта мысль получила последовательное развитие в трудах итальянских политиков, занимавшихся историей.

Данный исторический подход утвердился и присутствовал как общепринятый и классический у политического деятеля и историка следующего поколения, знаменитого Никколо Макиавелли. Его «История Флоренции» уже привычно начиналась с разрушения Римской империи вестготами и другими народами, «жившими севернее Рейна и Дуная». Тысячелетие, последовавшее за этими событиями, характеризуется им как время бедствий. «Готское» сделалось синонимом «варварского».