Согласно мнению Брате, длинная надпись на Пирейском льве была сделана в память предводителя «Horse»… Брате считал, что этого «Horse» можно было идентифицировать с одним человеком, который упоминался на рунном камне, установленном неподалеку от Улюнды в приходе Тиллинге в Упланд. Вообще говоря, на этом рунном камне было высечено не Horse, а mursa… но Брате считал, что, возможно, надпись на этом упландском камне была сделана Балле, который, вероятно, жил и работал в 70-е годы XI в., поэтому, по мнению Брате, и надпись на Пирейском льве могла относиться к этому же времени.
Эту очень залихватскую идентификацию и датировку можно с чистой совестью отвергнуть… Я остановился так подробно на описании фантастического толкования Брате только потому, что оно получило в свое время оценку как «окончательное» и как «завершающее», и сыграло определенную роль в развитии исторических исследований. Вот что, например, писал Свен Тунберг (ведущий шведский историк довоенного периода. – Л.Г.) в статье «К вопросу о древнейшем периоде истории Свеярике» (Förnvännen, 1920): «После недавно проведенного Брате тонкого исследования мы можем, в общем и целом, оставить все сомнения относительно характера надписей. Это были свеи, которые высекли слова в память своего погибшего товарища, и они сами назвали имя своего дома: Roþrslanti. Мы видим здесь это имя, которое ранний период было подлинным именем Родена и которое более четко, чем сокращенная форма Роден, говорит об истинном значении этой шведской береговой полосы». Аналогичное высказывание есть и в его труде «История Швеции вплоть до наших дней» II, 1926, s.21. Хочу сразу же отметить, что едва различимые рунные знаки не дают никакой возможности реконструировать топоним Roþrslanti / Roslagen
(выделено мной. – Л.Г.). Поэтический «перевод» рунных надписей Брате получил большое распространение, в частности, благодаря тому, что он был опубликован в энциклопедии «Nordisk familjebok» (1915), без какой-либо критической проверки. Произошло это потому, что данную статью сам Брате и написал…
Пирейский лев оставил свой след даже в нашей литературе. Хейденстам в рассказе «Гвардия греческих конунгов» ярко живописует, как эти рунные надписи появились. Его рассказ вошел в сборник «Шведы и их правители». А в книге Франса Г. Бенгтссона «Жребий брошен» был даже опубликован сонет «Рунный лев в Венеции»…
Что до меня самого, то мои исследования этих надписей дали очень скудный результат. Без особых трудностей я мог отметить типично извивавшегося дракона с характерной вытянутой головой. В самой рунной надписи достаточно четко было видно личное местоимение þair, т. е. «они». Кроме этого, можно выделить слово trikir, drængiar, которое означает «молодые люди» или «борцы». Далее следуют менее поврежденные руны… fn þisi, которые, кажется, могут быть восстановлены как «этот порт». За ними следуют несколько рун, из которых невозможно составить целые слова, по крайней мере, простым смертным вроде меня, не обладающим фантазией…
Очень жаль, что лев с рунами попал в руки исследователей, наделенных пылким воображением, но лишенных критического подхода, таких как С.С. Равн… и в последнем примере даже Э. Брате»
[139] . Пирейский лев, как видно из приведенной статьи, на протяжении более сотни лет играл роль важного исторического источника, с помощью которого пытались подкрепить идею об особой роли Рослагена в шведской истории. В этой роли он, естественно, не был обойден вниманием и российской скандинавистикой.
В настоящее время рунные надписи на пирейском льве рассматривались подробно в монографии Е.А. Мельниковой «Скандинавские рунические надписи» [140] . Эта монография – новое издание ее более ранней работы. Мотивировка нового издания была определена автором следующим образом: «За прошедшие двадцать лет после издания в своде Древнейшие источники по истории народов СССР
скандинавских рунических надписей, содержащих сведения о Восточной Европе, а также найденных к тому времени на территории Древней Руси (СРН), произошли кардинальные изменения (выделено мной. – Л.Г.) , вызвавшие необходимость в новой публикации.
Здесь же во «Введении» Мельникова кратко характеризует представленные в ее работе рунические источники, в том числе и рунические надписи на пирейском льве: «В Приложении к главе III помещены три известные на настоящее время надписи, найденные на территории Византии: два граффити из собора св. Софии в Стамбуле (Константинополе) и три пространные надписи, выполненные на мраморной скульптуре сидящего льва, вывезенной из Пирейской гавани в Венецию. Поскольку путь в Византию лежал в XI в. почти исключительно через Восточную Европу и византийские варанги, проходя через Русь, нередко задерживались на службе русских князей (как, например, Харальд Сигурдарсон), представляется, что эти надписи существенно дополняют картину» [141] .
Как явствует из этой цитаты, вернее, из сравнения ее с вышеприведенной статьей С. Янссона, интерпретация надписей на пирейском льве в работе Мельниковой застыла на хронологической отметке XIX – начала XX вв., и никакие кардинальные изменения ее не коснулись
. Вопрос о пути «варангов» через Русь, разрабатываемый норманнистами, в частности, в статьях Мельниковой и Петрухина, был рассмотрен, в частности, в моей статье «Варяги в истории и историографии». Здесь же считаю необходимым привести те отрывки из названной монографии Мельниковой, которые касаются непосредственно Рослагена и попыток, невзирая ни на что, укреплять в отечественной науке идею о «великом» прошлом этой, в административном отношении сложившейся только к концу XIII в., береговой полосы.Вот что в этой связи и в связи с рунными надписями на пирейском льве можно прочесть в монографии Мельниковой: «Находки младшерунических надписей в тех регионах Европы, куда скандинавы попадали более или менее регулярно, отмечались уже с середины XIX в… Еще в конце XVIII в. была обнаружена и первая надпись, сделанная скандинавами в Византии: на мраморном льве, вывезенном венецианцами из Пирея, было выявлено несколько рунических надписей, которые уже в то время были сильно повреждены и местами не читались… Надписи на пирейском льве… представляют собой уникальное явление (крайне необычен предмет, на котором они были сделаны, изысканна орнаментика: сложное переплетение змея, образующее несколько петель… Происхождение византийских надписей легко объяснимо: с конца X в. в Константинополе формируется корпус «варангов» (др. – русск. варягъ: Мельникова, Петрухин 1994…), часть которого составляет императорскую гвардию («дворцовые варанги»), часть же – наибольшая – входит отдельными отрядами в полевую армию («полевые варанги»)… Надписи в Византии, особенно, на пирейском льве, дают важные свидетельства участия шведов в отрядах «варангов». В многочисленных упоминаниях о службе скандинавов в Византии в сагах речь идет исключительно об исландцах и норвежцах…
В 1687 г. во время войны с турками венецианский главнокомандующий Франческо Моросини вывез из Греции две скульптуры львов из белого мрамора, которые украшали ворота (Porto Leone) в Пирее, гавани Афин. Львы были помещены в Арсенале в Венеции и ныне находятся по обе стороны входа в здание Морского музея. Впервые наличие рунических надписей на туловище одного из львов было отмечено шведским дипломатом Й.Д. Окербладом, находившимся в Венеции в 1797–1799 гг. и опубликовавшим сообщение о своей находке в 1800, снабдив его зарисовками, и – для зарубежного читателя – в 1804 г… позднее публикация Й.Д. Окерблада была повторена датским антикваром К. Равном… специально занимавшимся связями Восточной Европы со Скандинавией и ранее опубликовавшим свод фрагментов скандинавских источников по истории Руси… Одновременно на основе рисунков Й.О. Окерблада, а также гипсовых отливок, сделанных в 1843 г., и собственных наблюдений во время поездки в Венецию в 1854 г., он предпринял первую попытку чтения и интерпретации надписи…
Следующий этап в изучении надписей на пирейском льве начался после того, как в 1885–1886 годах по поручению Kgl. Vitterhets Historie och Antikvitets Akademien в Стокгольме датский чертежник – архитектор Й.Ф. Хансен (J.F. Hansen) выполнил их прориси и сделал фотографии, которые дали возможность скандинавским рунологам обстоятельно исследовать памятник и предположить несколько возможных чтений… В июле 1913 г. выдающийся шведский рунолог Э. Брате, находясь в Венеции, исследовал памятник и сделал подробное описание рун, на основании которого предложил свое прочтение текстов. Его работа является и поныне основным и наиболее надежным источником сведений о памятнике
(выделено мной. – Л.Г.). Уже Й.Д. Окерблад отмечал плохую сохранность надписей. При подготовке прорисей Й.Ф. Хансен указал на то, что многие части надписей, зарисованные Й.Д. Окербладом, не читаются. Дальнейшее ухудшение состояния памятника отметил и Э. Брате. Он полностью согласился с И. Ундсетом, что полноценное чтение текста невозможно. Сохранились отдельные группы рун, которые образуют слова или несколько слов подряд, иногда же просматриваются лишь отдельные руны. Поэтому чтение надписей в значительной степени является реконструкцией.
В 1994 г. я имела возможность обстоятельно познакомиться с памятником и предполагала сделать новые прориси и фотографии. Однако состояние надписей сильно ухудшилось за прошедшие 70 лет, и качественные эстампажи или фотографии сделать не удалось… Единственно возможным оказалось сделать лишь пометки к прорисям, опубликованным Э. Брате…
Надпись I-А
выполнена на спускающемся на левую ногу льва и поднимающемся снова вверх туловище рунического змея. Голова змея с заостренным носом и круглыми глазами по бокам… завершала левую часть полосы и была изображена сверху… Надпись I – А выполнена сочетанием полно– и коротковетвистых рун…
Перевод Э. Брате: «Höggo de honom i härskarans mitt, men i denna hamn höggo männen runor efter Horse, en bonde god, vid viken».
Перевод на русский язык: «Сразили [ударом] его среди войска, а в этой гавани люди/мужи высекли руны по Хорси, доброму мужу, в заливе».
Надпись I-B
…начинается примерно в 10 см выше хвоста змея и спускается по туловищу льва… Руны 4–7 … образуют слово sviar «свеи». Þita (руны 8—11) может быть прочитано как указательное местоимение среднего рода þetta «это». Руны 12–15 linu интерпретированы Э. Брате как др. – исл. leon, leion «лев», в данном случае в форме дат. п. ед. ч. женск. р… Вероятно, руна а (11) одновременно является и окончанием местоимения þetta, и предлогом á, вводящим обстоятельство места в дат. п., т. е. слово linu. …текст В может быть прочитан: Réðu sviar þetta á leónu […] Fór ráðum, gull vann farinn. Перевод Э. Брате: «Anbragte svear detta på lejonet… Han förfor med klokhet, guld vann han på sin färd».
Перевод на русский язык: «Поместили свеи это (надпись. – Е.М.) на льве… [Он] действовал с умом, золото завоевал, поехав (т. е. в своей поездке. – Е.М.)».
Надпись II
(А и Б, по обозначению Э. Брате) находится на правой стороне скульптуры, на плече и частично груди льва. Она выполнена на туловище рунического змея, образовывающем фигуру в форме S, положенной набок и пересекаемой в середине продолжением полосы. Туловище змея в нескольких местах оплетено дополнительными узкими лентами. Композиция рисунка характерна для среднешведского рунического стиля, но несколько отличается от обычных решений свеяландских мастеров… Надпись выполнена сочетанием коротко– и полноветвистых рун… Последний из читаемых знаков – 32 – сильно поврежден и имеет один карман в нижней части ствола, что позволило Э. Брате прочитать его как b. Таким образом, эта группа знаков прочитывается как roþrs x lanti x b.
В этой фразе наиболее выделяется слово landi, дат. п. ед. ч. от land «земля, страна», которое широкоупотребительно в качестве географического термина в хоронимах – названиях стран и земель – Grikkland, England… Поэтому представляется справедливым мнение Э. Брате, что группу [?] roþrs x lanti следует интерпретировать как хороним *Roþrsland с предлогом á или i… учитывая шведское, а точнее, среднешведское происхождение надписи (о чем с непреложностью свидетельствует орнаментика), ближайшей аналогией хоронима является название прибрежной области Упланда, которая в современном языке носит наименование Roslagen. Этот топоним многократно встречается в шведских источниках XIV в., в судебниках и грамотах…
Топоним восходит к др. – исл. ródr (*roþra-), др. – шв. roþer «гребля» (ср. др. – исл. roa «грести, плыть на гребном судне»), откуда «поход на гребных судах», а также, видимо, «отряд, участвующий в походе на гребных судах» (именно это слово считается большинством исследователей исходным для зап. – финск. ruotsi > русь: Константин. С. 296–300). В этом последнем значении слово засвидетельствовано в рунической надписи первой половины XI в. из Nibble, Упланд (Up. 16): han. uas. buta. bastr. i ruþi. hakunar
«Он был лучшим из бондов / мужей в походе / отряде Хакона». В другой упландской надписи, из Adelsö (Up. 11) назван некто toliR. bryti. i roþ «Толир, брюти (должностное лицо конунга. – Е.М.) в походе / в войске», в обязанность которого, как считает О.ф. Фрисен, входил сбор команды и оснащение корабля (Friesen 1913. S. 58). Использование слова róðr в качестве топоосновы связано с административным делением Средней Швеции, и в первую очередь, прибрежных областей на «корабельные округа» (skepslag), каждый из которых должен был поставлять снаряженный корабль с командой в войско, собираемое по приказу конунга (ледунг)… Следующее за топонимом *Roðrsland слово начинается, согласно чтению Э. Брате, руной b, которая, по его мнению, может открывать глагол búa «жить, обитать» в формe претерита 3 л. мн. ч. bjoggu… Фраза тогда определяет заказчика надписи (и погибшего?) как жителей области *Roðrsland.
…Часть надписи на отдельных фрагментах полос – II B – читается Э. Брате как единая надпись…
Таким образом, надпись II читается: Þeir Isk– […] – rleifr letu hoggva vel […] Róþrs landi b– […] – a sonr k– (-a suirk-) ru– […] – ar þessar // ufisuk– … s?sa? … // vann farinn.
Перевод Э. Брате: «De Äskil (m.fl. och [To])rlev läto hugga väl, som i Rodrsland (Roslagen, sjökusten) bodde. N.N., son till N.N., högg dessa runor. Ulv och N.N. målade [efter Horse (?). Guld] vann han på sin färd».
Перевод на русский язык: «Они, isk– [ряд личных имен и] – rlifr велели высечь хорошо [… в] Родрсланде […] сын (?) […] эти руны (?) // ufisuk– […] s?sa? […] завоевал, поехав (в поездке)».
Все четыре надписи, нанесенные на скульптуру льва, бесспорно, принадлежат шведской рунографической традиции XI в.: об этом свидетельствует характерная орнаментика надписей I-A и II, упоминание свеев (sviar) в надписи IB, специфически шведские грамматические формы в надписи I–C, вводные формулы и определения во всех надписях.
Вместе с тем нет оснований полагать, как это делал Э. Брате и его предшественники, что все надписи образуют единый текст и посвящены одному и тому же человеку… Единственно действительно общей для всех надписей особенностью является замена руны R руной r во всех случаях, что необычно не только для шведских, но и норвежских и датских памятников XI в., поскольку руна R регулярно употреблялась в окончаниях различных грамматических форм на протяжении всего XI в. Эта специфика надписей требует своего объяснения, которое пока отсутствует…
Представляется, что на льве было сделано три разных надписи в разное время и разными людьми. Первое граффито составляют надписи I-A и I-B, выполненные в первой половине XI в., второе – надпись I–C, время написания которой не установимо, кроме самой широкой датировки XI в., третье – надпись II, которая была сделана в последней четверти XI – начале XII в. Видимо, какая-то группа варангов, вернувшись в Пирей из морского похода, сделала мемориальную надпись по своему погибшему, вероятнее всего, во время этого похода сотоварищу (или предводителю).
Не случайно в надписи упоминается гавань (i hafn) и залив (á vá[g]), в которой она находится. Необычный выбор предмета, на котором была нанесена мемориальная надпись, мог диктоваться как отсутствием подходящего материала для стелы и времени для ее обработки, так и выгодным расположением скульптуры – на воротах Пирейской гавани, где надпись могла быть увидена и прочитана многими приезжающими сюда скандинавами – главное условие при выборе места для памятника. Удачное расположение надписи, видимо, побудило и других «варангов» оставить свои мемориальные надписи на льве… Возможно, дальнейшее изучение и сопоставление этой надписи с восточноупландскими позволит хотя бы предположительно установить резчика надписи II. При этом он должен был находится в Пирее достаточно долго, чтобы иметь возможность выполнить крайне сложный по композиции рисунок и нанести пространную надпись…
Установление разновременности надписей кардинально меняет представления и об атрибуции мемориальных текстов. Э. Брате полагал, что все они выполнены в память о погибшем в бою… некоем Хорси… В издании надписи Söd. 792 Э. Вессен и С.Б.Ф. Янссон подробно остановились на предположении Э. Брате и полностью отвергли его, указывая на крайне плохую сохранность рун 53–58 (по наблюдениям С.Б.Ф. Янссона в 1948 г.) и невозможность поэтому определения имени человека, в память которого сделана надпись» [142] . 