Призвание варягов

Невольно задаешься вопросом: почему Конрад I мог стать германским королем как внук своего деда по матери, а в случае с Рюриком это отрицается? Почему призвание Генриха Плантагенета на престол как внука своего деда по матери не подвергается сомнению, а Рюрику в этом отказано? Почему даже основоположнику скифской династии в Восточной Европе Таргитаю оставлют его деда по матери, а Рюрик входит в русскую историю без деда, без матери, без княжеского звания — не то безродным воякой, не то защитником — даже в этом за двести с лишним лет не могли определиться!

Мой ответ на поставленный вопрос:

1. Сторонники обоих вышеназванных концепций — концепции завоевания и концепции князя — наемника по договору — фактически подвергают сомнению наличие института княжеской власти в древнерусской истории до призвания Рюрика. Исследования последних 50 лет в рамках так называмой теории вождества, под которым понимается социополитическая организация, характеризовавшая поэтапную эволюцию позднепервобытного / предгосударственного общества и которая стала активно развиваться как в отечественной, так и в западной науке с 60—80-х годов прошлого века, показали, что наследный институт власти прослеживается в первобытных обществах, в догосударственную эпоху и нет никакой необходимости соотносить его с государственностью.

2. Наличие вождества в древнерусской истории дискутируется в работах современных российских историков (А. Ю. Дворниченко, Е. А. Шинаков, Викт. Пузанов и др.), но эти дискуссии пока немного дали для создания современной концепции по генезису древнерусского института княжеской власти.

Вывод напрашивается сам собой: признай княжеское происхождение Рюрика, признай сведения русского летописания о призвании правителя на опустевший престол, и исчезает безродный Рюрик неустановленного происхождения откуда-то со Скандинавского полуострова, а вместе с ним исчезает возможность продолжать ставшие такими привычными рассуждения не то о защитниках по договору, не то о таинственных завоевателях, невесть откуда набравших сил для завоевания гигантских просторов от Ильменя до Днепра.

Но нас-то почему волновать эти заботы? Что нам все-таки важнее: судьбы родной истории или обжитые за долгое время догмы, которые за двести с лишним лет так и не раскрылись как живая история. И никогда не раскроются, поскольку и идея завоевателей, и идея защитников по договору выросла из шведской мифологизированной историографии XVII–XVIII вв. С распространением в XVIII в. в российском обществе идей западноевропейской историософии доверие к древнерусскому летописанию было, как известно, подорвано, а для толкования такого события, как призвание князя Рюрика, стали привлекаться истории завоевания Англии саксами, т. е. история Хенгиста, или история образования герцогства Нормандия, т. е. история Роллона, и возникли вышеназванные подходы: Рюрик как завоеватель и Рюрик как наемник по договору. Одновременно в некую туманность превратилась проблема обоснования легитимности правителя в древнерусской истории.

В последнее время усилилось размежевание между сторонниками названных подходов. Сторонники идеи завоевания выступают с критикой теории договора, указывая, что все приводимые, например, Е. А. Мельниковой примеры из западноевропейской истории для подкрепления своей теории Рюрика как наемника по договору, т. е. примеры договоров с Альфредом Великим, Карлом Простым и Роллоном, совершенно необоснованны. Договор норманнов с Альфредом Великим — международный договор о разделе территории, а не приглашение князя, история с Роллоном также не соотносится с летописным Сказанием (Стефанович П. С. «Призвание варягов в Новгород: был ли договор князя и населения». «Новгородика-2010», 20–22 сентября 2010. Доклад прозвучал на Пленарном заседании 21 сентября, в Новгороде). Полностью согласна с приведенной точкой зрения: все попытки Е. А. Мельниковой с помощью параллелей из западноевропейской истории подтвердить свою концепцию Рюрика как наемника по договору неубедительны.