Призванная для Дракона

Ее руки тряслись, когда брала ритуальный нож. Она два раза его уронила, а потом никак не могла проколоть кожу, чтобы выдавить каплю крови. Пока Крейн не взял ее дрожащие руки в свои и не согрел, делясь теплом и уверенностью.

Абальд смешал их кровь в каменной чаше, а потом тонкой кистью вывел сакральный рисунок на теле младенца.

— Отныне и до скончания века нарекаю тебя Девианом из рода Даберронов, сыном Крейнеррину, внуком Ринвальда. Кровь твоя обсидиановая и клан твой Обсидиановый. Да будет так.

Гром не грянул. Земля не разверзлась. И глас божий не прогремел с небес. Но что-то перевернулось в душе Таи в этот момент. Ее сердце замерло, пропуская один удар, а потом забилось, затрепетало, отмечая начало новой эпохи.

Крейн признал ее сына своим. Дал ему свое имя, свое покровительство и свой кров. У Рильфа больше не было прав на ребенка.

А потом были долгие дни и ночи, наполненные заботами о малыше и ожиданием новостей из Латгейра. Они складывались в недели, недели в месяцы. Тая тосковала, радуясь, как девчонка, редким визитам мужа.

Она быстро нашла общий язык с Равель, а вот Рено недолюбливала, помня о его предвзятом отношении к ней.

— Зря ты так, — сказала однажды Равель, — он ведь защищал твоего ребенка — не больше.

— Ага. Защищал. От родной матери? — недовольно фыркнула Тая.

— Нет, от демона, который был привязан к тебе. Когда ты родила, мы еще не знали, что Крейн уже уничтожил привязку НАТО. А на ребенке была печать.

— Печать?

— Да. Рильфа обещал его кровь НАТО. Это была плата за то, чтобы вернуть и контролировать тебя.

— Господи… — не сдержавшись, Тая перекрестилась. — А это ему зачем?!

— Не догадываешься? — Равель встретила ее жест печальной улыбкой. — Чтобы ты родила ему других сыновей. Кровь первенца — великая жертва и дарует великую силу. Нужно только знать, кому эту жертву преподнести. Если бы в тот момент ты взяла ребенка на руки и заглянула ему в глаза — жертва была бы принята. Демон пришел бы за твоим сыном, и никто не смог бы ему помешать… Так что ты зря злишься на моего брата.

Вот вечер за ужином Тая впервые со времени родов заговорила с Рено До Наре. И, глядя ему в глаза, сказала: «Спасибо!»

Он понял, за что. И больше к этому вопросу ни он, ни она не возвращались.

Крейн же появлялся в Оратае лишь на короткое время, хмурый, усталый. Но быстро оттаивал, окруженный заботой жены.

В такие дни Тая носилась по дому, сбиваясь с ног: собственноручно готовила ему лучшие блюда из своего арсенала под изумленным взглядом местного повара, проверяла, достаточно ли нагрели воду для ванны, своими руками раздевала его и купала, сама стелила постель. А потом отдавалась ему с неистовой страстью и нежностью.

В такие ночи они не спали. Устав от любви, лежали до утра, не размыкая объятий. И разговаривали. Им столько всего нужно было друг другу сказать.

Тая оплетала мужа руками и ногами, словно плющ. Лежала у него на груди, слушая биение сердца. Выводила пальцами узоры, прослеживая старые шрамы. Пробовала солоноватую кожу на вкус, щекоча его шею губами и языком.

И все это время он держал ее в кольце своих рук, где было так тепло и надежно.

Такими ночами Тая рассказывала ему о себе. О той жизни, что прожила в своем мире. О пристрастии к рукоделию и о робкой мечте начать здесь все заново.

— Как думаешь, у меня получится? — спросила она однажды. — Открыть свою мастерскую?

Эта мысль не давала ей покоя уже долгое время.

— Ты спрашиваешь моего разрешения?

— Если ты не против. Я показала Равель схемы для кружева. Она сказала, что в столице мои работы могут иметь успех. Высокородные Льеры любят все необычное, надо лишь правильно преподнести им новинку.

— И что для этого нужно?

— Ну, для начала нужны деревянные станки и коклюшки, сама я их не сделаю. А еще несколько учениц, которых я смогу обучать кружевному делу. Нитки, иголки, валики, набитые соломой… Что скажешь? — приподнявшись на локте, она заглянула ему в лицо. — Я всегда мечтала об этом…

Крейн молчал, обдумывая ее слова, и на его переносье виднелась хмурая складка. Мысль о том, что жена будет занята чем-то еще, кроме своих супружеских обязанностей и хозяйства, претила его воспитанию.

Но ведь в жены ему досталась необычная женщина. Пора бы уже и привыкнуть.

— Что ж, — произнес он наконец, — я не против. Только с одним условием.

И Тая, уже было облегченно выдохнувшая, вновь уставилась на него умоляющим взглядом.

— Какое?

— Твоя мастерская будет в Латгейра. Девам, которые решат обучаться этому делу, придется переехать в наш клан и выйти замуж за Обсидиановых даргов. А еще… — он усмехнулся, прижимая ее крепче к себе, — на праздник Солнцестояния император ожидает нас ко Двору, так что скоро ты и сама сможешь продемонстрировать высокородным льерам свои кружева.

Взвизгнув от радости, Тая набросилась на него с поцелуями. И, кажется, именно в эту ночь в ней зародилась новая жизнь…