Призванный. Возможно, баллада. (СИ)

– Да как не пррредчувствовать, когда каждый вечеррр пррро то только и слышал. «Вот как гаррркнет! Весь барррдак медным тазом накррроется!»

– А чем, говоришь, хозяин твой занимался?

– Не знаю, я как-то со скуки поинтеррресовался, так он меня на тррри месяца в темный чулан перрревел, лишь на показательные рррастрррелы выносил вместе с клеткой.

– А работал он где?

– На пусковой. Но не охррранником, да и в ррракетах вррроде не ррразбирррался, все больше пррро какие-то поля талдычил. Однако и на агррронома не шибко похож, у себя на службе они вообще в белых халатах ходили, даррром что в забрррошенной шахте рррасполагались.

– Про халаты-то откуда тебе известно?

– Да он, когда в отпуск уезжал, меня туда на вррремя опррределял. В какую-то огррромную залу, в один угол с белыми мышами в вольеррре. Так вот мужик, которррый корррм нам ррраздавал, всегда был в белом халате, хотя трррезвым оставался ррразве что до обеда.

– Помимо мышей и кормильца еще кого-нибудь там видал?

– Видать не видал и даже не слыхал, но в дальней глубине помещения что-то явно жило. Изррредка вррроде как смотрррело из темноты, хотя никаких глаз и не светилось. Мыши стрррашно боялись, до столбняка.

– А ты?

Попугай демонстрирует профиль.

– Не стану врррать, что выпусти меня, полетел бы в ту сторррону на ррразборррки. Скорррее в пррротивоположную.

– Узнать ощущение при случае сможешь?

Попугай приподнимается на цыпочки и вертит головой, выглядывая чего-то у горизонта.

– Ни ррраньше, ни позже все оперрренье дыбом у меня ни ррразу само по себе не вставало. На целый час.

Знатное, должно быть, зрелище. Такое не спутаешь и не скроешь.

– Ну а после того, как гаркнуло, чего твой специалист по полям?

– Поначалу было за ррремонт бытовой техники взялся, да какой в том смысл, если электррричества, все ррравно, нету? Огоррродничеством занялся, да кррроме каррртошки почему-то ничего не ррросло. Но затем дела в горрру двинулись, когда выяснилось, что перррегонный аппарррат его констрррукции выдает самогон сверррхубойной крррепости. С пррродуктами в доме стало попррроще, можно сказать, не перрреводились, пррравда, и сивушный дух никогда не выветррривался. В общем, дым коррромыслом и нескончаемый кррруговорррот окрррестного отррребья.

– А куда он потом делся?

– На кладбище перрребрррался. Хотя вррроде еще не померрр, пррроснуться пррросто не мог.

– Сам что ли перебрался?

– Пррриятели снесли. Такие же дегенеррраты, как и он. Орррал я им пррро летаррргию, да они и слова такого отррродясь не слыхали. Рррешили, что ррругаюсь по-научному. Хозяин-то мой у них за ученого слыл. Прррофессоррром кликали.

– А тебя почему ж никто не взял?

– Клюнул я одного дебила. Остальные за компанию обиделись.

– Зачем клюнул-то?

– Да он своим вонючим пальцем полез чесать меня. Словно я ему пес блохастый.

– Ну а потом?

– Забрррали аппарррат и ушли. Дверрри и ставни на окнах закрррыли. Хорррошо еще, клетку заперрреть забыли. Так и жил себе, не знаю сколько. Счет годам потерррял. Все съедобное быстррро кончилось, со вррременем выучился питаться тарррраканами да пауками, чтоб им пусто! Где-то черррез полвека стены темницы рррухнули, но лучше не стало, потому как вообще погррребло! Еще лет пять подавал из-под завалов напрррасные пррризывы на помощь, пока одним утррром в обррразовавшуюся щель не пррросунулась чья-то спасительная рррука. Кусать ее, конечно же, не следовало, но я к тому моменту пррросто-напррросто озверррел! Ты уж прррости меня.

Попугай театрально склоняет голову.

– Ладно, забыли, – соглашается Брайан.

– И в знак сверрршившегося пррримирррения дозволь мне остаться с тобой. Сам понимаешь, в наших суррровых кррраях попугаю положено иметь хозяина. Да и существо я компанейское, можно сказать, свой в доску. Опять же, пррри надобности, дорррогу могу ррразведать.

Хохлатый слегка поворачивает шею и косит круглым глазом.

– Похоже, никуда от тебя уже не денешься, – усмехается Брайан. – Еще возле руин зародилось подозрение, что это надолго. Кстати, почему я тебя после того не видал, не слыхал?

– Так хоррронился, клюв без дела не ррразевал. А то ведь отловят и снова в клетку. А затем бррросят в ррразваливающемся баррраке! Корррмись потом опять мокрррицами, мерррзость какая!

– А гнездо свое ты где устроил?

– На складе, в отдушине.

– В нее ж братуха пустые банки выбрасывает.

– Ну да, уворррачиваться пррриходилось. Зато всегда в курррсе оказывался!

– Прав был твой бывший хозяин, шпион ты по натуре.

– Осталось лишь выяснить, на кого ррработаю! Схватить за грррудки и трррясти, пока не пррризнаюсь!

– Ну, с работодателями тут действительно напряженно, беру неуместное слово обратно и приношу извинения. Заодно напомни свое имя.

– Нету у меня имени, – отворачивается попугай.

– Но профессор же твой как-то тебя звал.

– Да сам он дурррак был!

– Понятно. Тогда придумай новое.

– Есть у меня на пррримете одно… – загадочно тянет попугай. – Я к себе так и обррращаюсь в последний месяц…

– Назови.

– Не могу.

– Секретное, что ли? Сакральное?

– Вррроде того. В смысле, стесняюсь.

– Как насмелишься, поведай, а пока я тебя буду звать хохлатый.