Призванный. Возможно, баллада. (СИ)

Подробное знакомство, конечно, не помешает. Даже в самом заведомо типовом раскладе возможны варианты. Иногда весьма интересные. Но пока, пожалуй, и так достаточно чего, настоятельно требующего вдумчивого осознания. Интенциональность, герменевтичность, модальность! Нас что, одев в бэушный комбез и сунув за правое голенище именной свинотык, прислали на философский симпозиум? Отчего ж в таком случае левой рукой мы не прижимаем к груди «Критику чистого разума»? Мы бы тогда поинтересовались внизу семнадцатой страницы, какой библиотекой выдано (не может ведь нормальный человек иметь своего личного Канта). Ладно, с деталями ознакомимся в процессе. Не торчать же здесь до полудня. Уж больно хорошо мы тут просматриваемся. Как одинокая вошь на генеральской лысине, – всплывает вдруг фраза вместе с характерной интонацией, предполагающей обязательную вставку, куда влезут, ударных междометий.

Сейчас.

Лишь глянем на правую «наручь».

Не знамо почему, но это существительное удобнее ложится на язык в женском роде.

Итак, на ней, меж двумя первыми оплетающими кольцами, с внутренней стороны запястья тоже притаился темный слегка выступающий прямоугольник, меньших размеров, примерно два на четыре, и широкая сторона проходит не вдоль предплечья, а поперек. Обводим пальцем края. На «бип» он не раскошеливается, но строку все же высвечивает.

Физических характеристик носителя не достаточно для активного режима

А вот эту строку удобнее читать, вскинув руку.

Не достаточно. Может, надо кулак покрепче сжать?

Пробуем. Наши потуги браслет не трогают.

Плевать.

Подкидываем нож. Перевернувшись в воздухе дважды, влипает обратно в ладонь. Умеем, однако. Действие побуждает к действию. Теперь бы нам какого-нибудь врага – опробовать пусть не больно грозное, но оружие. И не абы какое – именное, мать вашу! Врученное, возможно, перед общим строем, под барабанный бой, у развернутого знамени, кое мы потом, преклонив одно колено, целовали, присягая… ээ… кому, кстати? Стоп, ятаган? Какой же это к чертям собачим ятаган?! И вообще, почему ятаган? Как там? Иншалла! Вслушиваемся в себя. Что очень-очень далекое, и в качестве синонимично-ассоциативного ряда вызывающее: авось, небось, господи пронеси и в гробу я вас всех видал! Аллах акбар! Совсем не трогает. Так ежели мы не из сынов Пророка, выходит, янычары?

Безродный Брайан, янычар…

Замечательная строка для зачина героического эпоса. Хотя, это, пожалуй, другой жанр. Чуть более элегичный, однако тоже зависящий от того, станет ли происходящее впоследствии легендарным.

Ладно, разберемся. Господь не выдаст – свинья не съест.

Где там интерфейс? Кладем палец на географический символ. Появляется карта, озаглавленная: Шлюзовая локация первой части. Но на ней ничего, кроме контуров бугра и маленького зеленого треугольничка в самой середине. Понятно, территория на соответствующем плане прорисовывается только после того, как ее исходишь собственноножно.

Спускаться с бугра удобнее с восточной стороны, скат там менее выражен. Да и дно карьера повышается, кажется, в том направлении. Туда и двигаем маршевым ходом, стараясь, чтобы центр тяжести тела не рыскал по вертикали. Ровный, на четыре шага вдох, и акцентированный выдох. Похоже, какая-то подготовка у нас есть.

Метров через триста дальние склоны карьера, уже не такие высокие, начинают медленно сближаться, постепенно образуя узкую горловину, плавно заворачивающую влево, на северо-восток. Дорога, а это явно когда-то было дорогой, с окаменевшей в глине колеей, заметно идет на подъем, еще чуть-чуть, и снизившиеся откосы откроют горизонт.

Но не успевают. За последним поворотом, там, где уже просматривается выезд и колея на радостях разбегается не то на две, не то даже на три, путь наверх перекрыт стаей псов, на первый, беглый, взгляд, бродячих, разлегшихся, словно на привале. Во всяком случае, они никуда не торопятся и при нашем появлении не начинают собираться. Свора насчитывает с полтора десятка рыл, как одно повернутых к спуску. Все остаются лежать, лишь ближайший приподнимается на передних лапах, обозначая сидячее положение.

– Ну, чо, блохастые, не ждали? – спрашиваем с нажимом.

Псы молчат, видимо, дело обстояло как раз наоборот.

Ладно, попробуем по-другому. Наклонившись, вытягиваем из голенища «именной ятаган», подбрасываем с переворотом и громко интересуемся:

– Кто желает заработать славу героя и умереть первым в назидание потомкам, а, сучьи дети?

Еще парочка – из ближних – привстает. Остальные просто ждут, в глаза вроде ни один не смотрит, но и из вида никто не упускает.

Пора переходить к делу, а то, ведь, и смеяться начнут.