Призыв

Больше всего его пугал тот факт, что ему представлялось, будто тело вдруг начнет двигаться. Глупо; и он понимал, что это было глупо. Реакция ребенка, насмотревшегося страшных фильмов. Но странное ощущение не проходило. Брэд вскрыл сотню тел в этой комнате. Возможно, даже две сотни. Он работал здесь и утром, и по ночам, и в будние дни, и в выходные, но никогда не испытывал ничего подобного.

Что, черт побери, с ним происходит?

Брэд приказал себе сохранять профессионализм, просто действовать по инструкции и шаг за шагом выполнять несложные медицинские процедуры, предписанные законом при вскрытиях. Он снова включил диктофон и взял скальпель, потом глубоко вдохнул через нос, чтобы успокоиться. Снова посмотрел на Мануэля Торреса. Он видел кости сквозь сморщенную и прозрачную ссохшуюся кожу, белые кости черепа и скелета, и это было то, что он знал и с чем как-то мог справиться. Здесь не было никаких монстров – только мертвое мужское тело. Тело, основой которого служили скелетные кости. Позу трупа можно было считать необычной, но его состав – нет.

Настало время отбросить глупости и приступить к работе.

На этот раз Брэд сделал скальпелем надрез на грудине – и холодный испуг прошел, суеверия уступили место знакомому и приятному ощущению бесстрастной компетентности.

Он описывал каждую проведенную процедуру, записывая все свои действия на диктофон. Тело в самом деле было обезвожено, причем очень сильно, но этот факт уже не казался ему таким ужасным, как несколько секунд назад. Он снова был коронером, выполняющим свою работу, фиксирующим полученную информацию, и хотя позже им опять могут овладеть эмоции, сейчас он работал «на автопилоте», последовательно наблюдая и записывая факты.

Брэд перевернул тело, чтобы исследовать его боковые и задние сегменты. Поправил труп, а потом заморгал, уставившись на шею Мануэля Торреса. На ней под основанием черепа зияла открытая рана: был вырван большой кусок плоти.

Как он мог пропустить такую заметную рану во время предварительного осмотра?

Брэд покачал головой, смущенный своим недосмотром, и подробно описал повреждение, тщательно измерив его длину и ширину. Вокруг раны образовалась засохшая корка – крошащаяся розоватая субстанция, которую он тщательно собрал и положил на стекло, отложив для дальнейшего осмотра.

Брэд уже знал состав этой субстанции. Он уже видел ее раньше на губах и прикушенных языках людей, испытавших эпилептические припадки. Кровь и слюна.

Врач нахмурился. Это сочетание не было таким уж уникальным, но он никогда не обнаруживал его в таком количестве и в таком странном месте, как это рана сзади на шее. Весьма необычно.

Брэд тщательнее всмотрелся в рану. Кожа вокруг нее была настолько сухой, что трудно было быть в чем-то уверенным, но коронеру показалось, что он видит отпечатки зубов на коже.

Человеческие зубы. У него у самого вдруг пересохло во рту. Кровь и слюна.

Брэд снова почувствовал озноб, страх вернулся; он в спешке делал новые надрезы и диктовал все быстрее, стараясь ускорить процедуру. Коронер знал, как важно было обнаружить истинную причину смерти Мануэля Торреса, но сейчас ему просто хотелось как можно быстрее закончить проклятое вскрытие.

И он хотел покинуть здание еще до того, как наступит ночь.

Здания, окружавшие церковь, обветшали до такой степени, что их трудно было считать пригодными для жилья. Штукатурка на стенах крошечных домиков отслаивалась и осыпалась, и было видно, сколько раз их перекрашивали. Спрессованная почва была засыпана блестевшими осколками разбитых бутылок. В соседнем здании, окна которого закрывала обвисшая сетка на скособоченных деревянных каркасах, а над дверью красовалась выцветшая вывеска «Клуб Южного Финикса», несколько темнокожих мужчин в белых футболках и с цветными значками, сообщавшими об их принадлежности к различным гангстерским шайкам, неподвижно стояли в дверном проеме.

Пастор Уиллер не обращал внимания ни на сам район, ни на его обитателей. Его внимание было сосредоточено исключительно на церкви, находившейся перед ним, которая удивительно хорошо сохранилась, учитывая ее возраст и район, где она находилась. Это была не самая красивая церковь из тех, что он видел: приземистая, с плоской крышей, в окнах нет витражей, скорее напоминает здание какого-то правительственного учреждения, чем молельный дом. Но ее можно легко перевезти на другое место и достроить. В данной момент церковью владела Первая южная баптистская община, но земля, на которой она располагалась, принадлежала застройщику из Сиэтла, и он собирался снести весь квартал и построить на его месте многоквартирный комплекс. Несмотря на все просьбы, молитвы и петиции, застройщик дал баптистам всего два месяца на поиски нового места для их церкви, а это была практически неразрешимая задача.