Призыв

Девушка продолжала стоять, а Джон сел. Ее отец уже занял свое место во главе стола, но пока ничего не говорил, и ни Сью, ни Джон не решались заговорить с ним. Отец не был «жаворонком» и, хотя всегда вставал рано, редко говорил до завтрака и никогда до того, как выпивал свою первую утреннюю чашку чая. Он предпочитал сидеть в молчании и слушать новости по радио, а по четвергам – читать газету.

Глядя на раздраженно уставившегося куда-то в пространство отца, Сью задумалась о том, говорил ли он с ее матерью перед завтраком, или они просто просыпались по звонку будильника, молча вставали с постели и одевались, не проронив друг другу ни слова.

Это была грустная мысль, и она постаралась прогнать ее.

Джон барабанил по столу вилкой и ложкой, пока ждал завтрак, выстукивая ритм какой-то роковой или рэперской песни, которая ему вспомнилась. Сью зашла в кухню, чтобы узнать, не нужно ли помочь матери с едой. Та как раз заканчивала перекладывать жареный рис со сковороды на блюдо. Она сказала, чтобы Сью сняла чайник с плиты. Девушка взяла чайник, а мать – блюдо, и обе они пошли в гостиную.

Джон посмотрел на них, нахмурился, когда мать поставила блюдо на стол, и отложил свою вилку и ложку.

– Почему у нас никогда не бывает нормальной еды на завтрак? – спросил он на английском.

Отец строго взглянул на него.

– Ешь!

– Я хочу блинов или чего-нибудь еще. Я не хочу риса. Мы едим рис каждый день. Меня от него тошнит.

– Джон… – предупредила его Сью.

Но спор уже начался. Мать присоединилась к отцу, читавшему Джону лекцию о питании, и назвала сына непочтительным и неблагодарным. Спор шел на двух языках: родители говорили на китайском, а брат Сью отвечал им на английском, чтобы досадить.

– Когда мне исполнится восемнадцать, – сказал Джон, – у меня будет серьга.

– Нет. Замолчи и ешь.

Джон съежился на своем стуле. Сью ничего не сказала и положила себе на тарелку жареного риса. Она беспокоилась о своем брате. Сейчас он был еще молод и выказывал уважение своим родителям, но он в гораздо большей степени американизировался, чем даже она сама, и родителям было трудно его понимать. Следующие несколько лет окажутся для них еще труднее. Брат хотел делать то же, что и его друзья, он будет роптать и сопротивляться ограничениям, которые родители станут ему навязывать. Вот что беспокоило ее. Джон легко поддавался влиянию, он очень хотел быть своим среди сверстников, его слишком сильно беспокоило то, что они думают о нем. Сью также разрывалась между двумя культурами и не чувствовала в полной мере свою принадлежность ни к одой из них, но она была достаточно уверена в себе, чтобы делать то, что сама считала правильным, и никогда не поддавалась влиянию сверстников. Джон был иным.

– Это означает, – тихо прошептал он, – что, когда мне исполнится восемнадцать, я уйду из дома.

Никто из родителей его не расслышал, и Сью не стала привлекать их внимания к его словам, не желая еще более обострять ситуацию.

Джон быстро закончил есть, без разрешения встал из-за стола, отодвинул стул и сказал:

– Мне нужно успеть на автобус.

Он побежал по коридору к своей спальне, собрал книги и через пару секунд исчез, крикнув:

– До свидания!

Хлопнула закрывшаяся дверь.

Отец что-то пробормотал себе под нос на китайском.

Мать закончила завтракать и отнесла свою миску и миску Джона на кухню. Через минуту зазвонил телефон, и Сью услышала, что мать сняла трубку.

– Алло?.. – Она на секунду замолчала. – Сью!

– Иду! – Девушка отодвинула стул, поспешила на кухню и взяла телефонную трубку у матери.

– Сью, это я.

– Джанин?

– Да. Моя машина сегодня утром сломалась, а мне нужно быть через пять минут на работе. – Голос подруги был взволнованным, и в нем слышались панические нотки. – Я позвонила Шелли, но ее мать сказала, что ее нет дома. Ты могла бы попросить машину у твоего отца и подбросить меня?

– Конечно. Я приеду через пару минут. Где ты? Дома?

– Да.

– Хорошо, я сейчас приеду.

Она спросила у родителей, можно ли ей взять машину, чтобы отвести Джанин на работу. Отец разрешил, а мать стала возражать, ссылаясь на то, что им нужно ехать за покупками. Сью объяснила, что вернется домой через десять минут, за два часа до открытия магазинов.

– Ключи от машины на комоде, – сказал ей отец.

До того, как ее мать успела сказать хоть слово, Сью поспешила в свою комнату, надела джинсы и футболку, забрала ключи из комнаты родителей и побежала в гараж.

Джанин работала на ранчо «Рокинг Ди», приспособленном для приема туристов, которое находилось у подножия холма Паундкейк. Там обычно жили богатые парочки, приезжавшие из долины реки Колорадо или других штатов, которым нравилось притворяться неделю или пару выходных, будто они живут на Старом Западе.

Старый Запад с плавательными бассейнами и кабельным телевидением…

Ранчо «Рокинг Ди» было единственным предметом гордости Рио-Верди. Этот четырехзвездный курорт был построен в 1950-х годах гостиничным магнатом с Востока, которого соблазнили купить участок земли в Рио-Верди, хотя он даже не взглянул на него.