Призыв

– Это не… не важно… – пробормотал он, запинаясь и путаясь в словах. – Все прочие люди никоим образом не могут обрести устойчивость к скверне. Для этого им надо стать Серыми Стражами.

– Именно, – кивнул Архитектор с таким видом, словно это обстоятельство и так было очевидно.

И вновь Брегана пробрала дрожь. Струйки пота затекали в глаза, и на миг ему показалось, что он теряет сознание.

– Но стать Серым Стражем означает выпить кровь порождений тьмы. Большинство из тех, кто это сделал, погибают. Лишь немногим удается выжить.

– Да, – снова кивнул Архитектор, – многие твои сородичи, скорее всего, погибают. – Прежде чем Бреган успел возразить, гарлок предостерегающе вскинул руку. – Вы существуете на полпути между людьми и порождениями тьмы. Если всех прочих людей можно будет сделать такими, как вы, у них не останется причины опасаться моих братьев.

– Если не считать того, что порождения тьмы убивают людей.

– Этому тоже нужно будет положить конец. Люди и порождения тьмы должны двинуться навстречу друг другу и сойтись посредине.

Архитектор смолк и окинул Брегана осторожным взглядом, словно выясняя, какие чувства вызвала у него эта идея. Странное дело, но мужчина ничего не чувствовал. Почти ничего. Он сидел, привалившись к стене, рассеянно вслушивался в монотонный гул, который, казалось, перекатывался эхом внутри камня, и ждал, когда наконец ужаснется. И не дождался.

А ведь должен был ужаснуться, верно? Если только он не ошибся, Архитектор предлагает заразить скверной все без исключения человечество, чтобы всякий человек прошел то мучительное испытание, которое проходят будущие Серые Стражи, если, конечно, останутся живы. А ведь таких будет немного. Недаром же в орден брали только самых сильных и стойких.

Да возможно ли такое вообще? Может, ему сейчас следует гневно требовать объяснений у своего чудовищного собеседника? Что-то говорило Брегану, что он должен был бы ужаснуться и разъяриться, а еще – вызнать все подробности этого замысла. Наверняка здесь не обойдется без магии, присущей порождениям тьмы, но какой именно? Разве он не хочет это узнать?

Бреган сидел, уткнувшись подбородком в грудь, вслушивался в собственное дыхание, хриплое и неровное, – и отчетливо понимал, что не хочет. Разве не к этому стремятся Серые Стражи – раз и навсегда покончить с угрозой порождений тьмы? А сумели они хотя бы приблизиться к достижению этой цели? Всякий Мор приносил с собой войну, которая могла запросто уничтожить все человечество. Всякий раз мир был вынужден напрягать все силы, и всякий раз ему едва удавалось спастись.

Вот только долго ли продлится эта удача? Что, если в следующий Мор порождения тьмы наконец сумеют уничтожить все живое на поверхности Тедаса? Сколько жизней прервется тогда?

Брегану вдруг припомнился человек, который привел его в орден. Кристоф, седой несгибаемый воин, резкий и вечно хмурый. До того как его одолела скверна, он много лет был командором Серых Стражей. Бреган сам сопровождал его в Орзаммар, пировал с ним в шумной компании пьяных гномов, а затем смотрел, как тот уходит во тьму Глубинных троп.

Бреган тогда горевал безмерно. При всей своей нелюдимости Кристоф был его единственным настоящим другом в ордене. Он разрешал ученику наводить порядок в своей комнате – знал, что Бреган куда охотнее будет заниматься этим, нежели принимать участие в буйных пирушках новобранцев. Он играл с Бреганом в шахматы на старой пыльной доске, а в ненастные дни проводил с ним в тренировочном зале учебные бои. Именно по рекомендации Кристофа Бреган, несмотря на затаенную зависть Женевьевы, стал после него командором Серых, и принял он это назначение только потому, что так пожелал учитель.

И тем не менее главное, что запомнилось Брегану из той, последней ночи, которую он провел в обществе своего седовласого наставника, – явное облегчение, которое испытывал Кристоф. В то время как сам Бреган едва мог сдержать постыдные слезы, Кристоф оставался спокоен и собран. Спокойствие, исходившее от него, было почти осязаемым – та ворчливая напряженность, которую все эти годы видел в нем Бреган, бесследно исчезла. Он вошел во тьму Глубинных троп с высоко поднятой головой, как будто наконец сбросил с плеч давно тяготившую его ношу, и задержался лишь для того, чтобы напоследок дать своему бывшему ученику краткое напутствие.

– Ты будешь защищать людей, – сказал он, – а они будут тебя за это ненавидеть. Во всякое время, когда на поверхности не будет бушевать Мор, человечество приложит все старания, чтобы позабыть, как оно нуждается в нас. И это хорошо. Мы должны держаться в отдалении. Так, и только так мы сохраним возможность принимать нелегкие решения.