Призыв

Размышлять об этом было некогда, потому что бег превратился в бегство. В повелительных криках Женевьевы зазвучало исступление, и путники помчались со всех ног. Они бежали и бежали, минуя поворот за поворотом, и теперь уже Мэрик различал в темноте не только гул, но шипение и лязг металла – верные признаки того, что погоня близка.

И опять им пришлось покинуть Глубинные тропы – на сей раз у них попросту не было выбора. Туннель впереди обрывался, – вернее, это зрелище напоминало сломанную ногу, когда на месте перелома торчат осколки костей. За обломками камня простиралась громадная пещера, глубоко уходившая вниз. Продолжается ли туннель по другую сторону провала, различить в темноте было невозможно. Что же здесь произошло?

Повернуть назад они не могли. Оставалось только одно – идти вперед. Под шипение и металлический лязг Женевьева подала пример своим спутникам, первой прыгнув вниз. Она приземлилась и замерла, пригнувшись с мечом наготове, пытливо высматривая в темноте хоть какие-то признаки жизни. И не обнаружила ничего.

За ней тотчас попрыгали остальные. Мэрик приземлился на поврежденную ногу и зашипел от боли. Никто не обратил на него внимания. Замерев на месте, Стражи пристально всматривались в темноту. Сияние, исходившее от посоха Фионы, высветило в окружающем мраке лишь одно – громадные каменные обломки.

И еще здесь едко пахло серой. Мэрику показалось, что все вокруг пропитано этим запахом. Может, где-то поблизости серный источник?

– А это еще что такое? – скривился Дункан.

– Тихо! – шепотом рыкнула Женевьева.

Она по-прежнему сжимала в руке меч, и в ее изможденном взгляде горела настороженность хищного зверя. Командор явно считала, что они здесь не одни. Дункан с отчетливым стуком захлопнул рот.

Состояние Женевьевы передалось и остальным, и хотя они все же двинулись в неизведанный мрак, но продвигались вперед очень и очень медленно. Фиона держала посох высоко над головой, усилив его сияние настолько, чтобы можно было разглядеть, что их окружает. Разлом явно был естественного происхождения, и высоко вверху можно было в нескольких местах различить следы других туннелей.

Что-то громко хрустнуло под ногой у Мэрика. Он поглядел вниз и увидел кости.

В ту же секунду их увидели и другие. Фиона, затаив дыхание, подняла повыше посох, и свет его озарил бесчисленные груды костей. Они, к немалому облегчению Мэрика, принадлежали не людям. И не порождениям тьмы. Это были кости животных, по большей части старые и покрытые слоем пыли.

На Глубинных тропах водились бронто – стадные животные, бывшие когда-то ручными. Эту породу вывели в древности Хранители, а когда порождения тьмы во время Первого Мора уничтожили гномьи владения, бронто в конце концов одичали. Мэрик никогда не видел их живьем, но слышал, что глубоко под землей бродят целые стада. Он предполагал, что лежащие вокруг останки принадлежат именно бронто. И костей было много. Вся пещера была завалена ими – да так, что не разглядеть каменного пола.

– Может, это скотомогильник? – тихонько спросила Фиона.

Келль покачал головой и, нагнувшись, выбрал кость покрупнее. Сразу бросалось в глаза, что она обломана и расщеплена. Ничего не сказав, охотник отшвырнул находку и наложил стрелу на тетиву лука. Светлые глаза его напряженно обшарили темноту.

Все замерли, выжидая.

– Слышите? – спросил вдруг Дункан.

Они напрягли слух. Во мраке не разносилось ни единого звука. А еще, вдруг сообразил Мэрик, стало жарко. Раньше он полагал, что разогрелся от быстрого бега, но сейчас-то они стояли на месте и уже отдышались, так что дело было совсем не в этом. В воздухе, пропитанном серной вонью, явно витал сухой жар.

– Я ничего не слышу, – проворчала Женевьева.

– Именно! Куда девались порождения тьмы? Я их едва чую.

Командор промолчала, явно потрясенная тем, что не сообразила это сама. Несколько минут все они так и стояли, ничего не предпринимая, и наконец Женевьева решительно махнула рукой, приказывая продолжать путь.

– Мы должны как-то выбраться отсюда. Что бы ни помешало порождениям тьмы последовать за нами, возможно, мы сумеем использовать это обстоятельство.

Остальным явно не хотелось с ней соглашаться, но вслух возражать никто не стал. Они молча двинулись за Женевьевой, осторожно ступая по грудам костей, и вскоре стало видно, что эта пещера постепенно переходит в другую – еще более просторную. И еще там был свет. Вначале тусклый – слабое свечение мха, покрывавшего стены, – но вскоре он усилился так, что Фионе больше не нужно было поддерживать сияние посоха. Мэрику припомнились гигантские пещеры, в которых возводились тейги, но здесь место гномьих строений занимали сталактиты и сталагмиты. Кое-где зияли расселины, из которых выбивался пар, и Мэрику показалось, что за крупными каменистыми выступами текут тонкие ручейки раскаленной лавы. Отсветы этой лавы оранжевыми бликами озаряли сумрачный подземный пейзаж.

И весь пол этого исполинского чертога тоже был завален костями. Многие из них лежали, обугленные, на грудах черного пепла. Клубы пара поднимались вдоль каменных стен. Серная вонь стала почти невыносимой.