Призыв к оружию

Это был тяжкий крест массудов, который навалился на них только потому, что они являлись практически единственной расой среди прочих в составе Узора, которая была способна вести вооруженную борьбу. Про чиринальдо массуды мало что могли сказать, хоть и дрались плечом к плечу с ними в течение столетий. Порой с этими великанами можно было хорошо поговорить, но заглянуть в их мысли было невозможно. Так что тут Кальдак брал верх. Он говорил о том, что сама культура массудов и чиринальдо исключает возникновение каких-либо позитивных чувств в отношении войны в то время, как (уже не раз было подмечено в ряде случаев) только земляне умеют извлекать из бойни удовольствие. Это являлось установленным фактом и оставался только один вопрос: насколько распространено подобное отношение к войне в земном обществе. Тут Уилл Дьюлак ничего не мог поделать, несмотря на всю свою способность убеждать. Он умолкал, когда поднималась эта тема. Она была настолько серьезна и невероятна, что ксенопсихологи Узора постепенно стали склоняться к мнению о том, что существует как бы два человечества. Одно предпочитает жить в мире и создает прекрасные произведения искусства, а другое любит воевать. Трудности возникали лишь тогда, когда ученые пытались отделить одну часть землян от другой. Они почему-то не отделялись. Пришлось лишний раз признать, что человечество — это средоточие всех мыслимых и немыслимых контрастов и противоречий. Оно одновременно является миролюбивым и воинственным, цивилизованным и варварским. Это была совершенно новая форма, — вернее, тип, — разума, параметры которого до сих пор четко не могли определить пытливые умы ученых гивистамов и с’ванов. Кстати, Уилл утверждал, что само человечество долго и безуспешно пыталось добиться этой же цели.

— А я еще раз повторяю вам, — сказал в очередную встречу композитор, — что только отдельные люди, у которых не все в порядке с мозгами, могут получать удовольствие от бойни. Основное большинство ненавидит и презирает войну.

— Возможно, это все из-за того, что до сих пор им приходилось воевать только между собой, — предположил Кальдак. — Впервые за всю вашу историю ситуация с этим изменилась.

— Это не имеет никакого значения.

— Вы так уж уверены в своих соплеменниках? Я, например, до сих пор путаюсь в своих сомнениях. Ведь известно же, что существо, получающее удовольствие от драки, нельзя признать не только цивилизованным, но и разумным. Однако ваша раса, определенно, разумна.

— Я понимаю… Мы кажемся вам странными. Мы и себе порой кажемся странными. Не так давно было даже престижно служить в армии, носить форму. Многие мечтали умереть в сражении.

Нос Кальдака нервно дернулся.

— Неужели это возможно?! — пробормотал он изумленно. — Неужели человек в состоянии быть счастливым, добровольно погибая?

— Я же говорил: все это осталось в истории. Я, например, получаю удовольствие от моей музыки.

— Кстати, хотелось бы послушать что-нибудь новенькое, — тут же зацепился за другую тему Кальдак. — Я знаю, что вы сейчас работаете над какой-то крупной композицией.

— Да, но она пока не готова. Нужно еще придумать хорошую концовку. Когда все будет сделано, вы будете первым слушателем новой вещи, обещаю.

— С нетерпением жду.

Кальдак провожал взглядом уходившего землянина. И снова он подивился тому, как сильно колеблется планка роста у представителей этой расы. Некоторые люди были выше массудов, а попадались и такие, по сравнению с которыми средний гивистам выглядел бы великаном. Среди рас Узора только у лепаров наблюдалось нечто подобное.

«Еще один побочный продукт земной эволюции», — подумал командир экспедиции.

Невозможно было даже предположить, что может существовать какое-то — пусть даже отдаленное — родство между немногословными амфибиями и говорливыми, общительными, живущими на суше землянами. Но тогда возникал вопрос: а к кому из рас Узора эти существа наиболее близки? К массудам? С'ванам? Или к представителям иных рас, не включенным в состав экспедиции. Или… к какому-нибудь народу Назначения?

* * *