Призыв к оружию

Но этот убогий замысел не имел ничего общего с тем, что кристаллизовалось в его сознании в течение последних пятнадцати лет. Нет, разумеется, он будет использовать каюнские мелодии, без этого не обойтись. Но только в качестве фрагментов, крохотных частичек, от которых можно будет оттолкнуться и въехать в настоящее произведение. Да, его замыслы и стремления были гораздо величественнее, чем фолк-мьюзик. Он жаждал соединить каюнские народные мотивы с современной симфонической традицией. Собственно, такова структура всей современной музыки и особенно американской. Конечно, есть свои идиотские исключения, но в целом американская музыка традиционна от Гансона до Гласса. Возьмите великолепную, восхитительную симфонию Винсента, написанную целиком по велению магического вдохновения. А почему у него вышла именно эта музыка, а не другая? Потому что он родом из Алабамы, а не из Лос-Анджелеса или Нью-Йорка!

Уилл полагал, что поездка на катамаране на несколько недель поможет ему совершить свой музыкальный прорыв, и тогда он выберется из той трясины, в которой сидел уже довольно долго без всяких шансов на спасение. В городе трудно, невозможно работать. Слишком многое отвлекает внимание. Не только в городе, но и на озере, и в заливе. Он знал, что должен забраться гораздо дальше всех этих мест. Подальше от случайных знакомств в букинистических лавках, подальше от университетской болтовни, от ресторанов и лекций. Слишком соблазнительно отставить компьютер в сторону и направиться в «Кафе дю Монд», выпить чашечку кофе с молоком и с пирожными. Слишком соблазнительно выдернуть штепсель из розетки и отправиться на ночь погулять по кварталу, где туристы таращатся на местных жителей, а местные жители на туристов.

В какой-то момент он понял, что, если хочет добиться действительного прогресса в работе, если он на самом деле решил закончить этого музыкального монстра, ему необходимо отправиться в такое место, где бы не было никаких развлечений и интеллектуального общения. Поскольку у него было не так уж много денег, пришлось остановиться на катамаране. Его сильно подстегивало и то обстоятельство, что в его проекте был заинтересован Дорбачевский. Руководитель оркестра на полном серьезе пообещал устроить его пьесе премьеру, как только композитор представит ее в напечатанном виде. Уилл с замиранием сердца осознавал, что исполнение его вещи филармоническим оркестром — это не просто признание его как большого композитора, но и мощный прорыв вверх по сравнению с тем уровнем, который мог обеспечить университетский оркестр. Уже не однажды Диборн — декан факультета — предлагал Уиллу профессорскую должность. К удивлению его и своих коллег, Дьюлак до сих пор решительно отклонял предложение. Свою независимость он ценил больше всего, поэтому появлялся в университете в качестве вольного охотника, частью читая лекции, частью занимаясь с учениками. Зарабатывал на жизнь он нечастыми, но хорошо оплачиваемыми работами в качестве дирижера по приглашению, а также халтурой на телевидении. Это не только поддерживало его на плаву, но и позволяло в любой момент начать коллекционировать яйца Фаберже. И дело было не в том, что ему очень нравилась вольная, нештатная жизнь. Просто он очень хотел иметь время для сочинения музыки. Конечно, если он поймет вдруг, что «Аркадии» ему не закончить, он серьезно задумается о том, чтобы позвонить Диборну. Но сейчас об этом думать рано. Лучше подумать об обещании Дорбачевского представить зал «Симфони Холла», в котором звучит сонорная рапсодия, а под величественную концовку его окатывает мощная волна аплодисментов со стороны ценителей искусства, которые встают со своих мест и отчаянно вытягивают шеи, стремясь увидеть на сцене его, Уилла Дьюлака! Только бы не капризничали эти паршивые флейты! До сих пор его претензия на славу слабо материализовалась лишь в сорока пяти секундах музыки, которую он написал для отдела новостей местною филиала Эн-Би-Си и композиции для документального фильма о жизни птиц в Луизиане, заказанной «Батон Руж» станции Пи-Би-Эс. Если бы эта картина была о бурении нефтяных скважин или хотя бы об открытии какого-нибудь нового химического соединения, он имел бы хорошие шансы серьезно подработать, но… Увы, увы…

«Аркадия» обещала стать его прорывом: симфоническая поэма с использованием каюнской темы, богатая на звук, силу восприятия и надежду! Многообещающая вещь! Он выкопал все полезное из своих детских воспоминаний и с помощью обретенной техники создал произведение! Он мужественно отказывался уклоняться от главной темы и соблазняться на минимализм и шокирующую атональность. Поэма будет современной, но с четкими корнями. Впрочем, ничего не будет, если он не справится с взбрыкнувшей оркестровкой. Как будто кто-то перемешал у него в голове мозги так, что, на какую кнопку ни нажми — теперь все плохо!