Призыв мёртвых

«Окетар» вошел под свод огромных ворот. Матросы и окении из морской пехоты переместились к носу.

— Эй, на носу! — крикнул Ильев. — Докладывать, что видно! На веслах, сбавить ход. Держать десять гребков.

— Что тут происходит, командир? — растерянно пробормотал рулевой.

— Держись, сынок, — ответил Ильев. — Ничего хорошего эта проклятая тишина не сулит.

На палубе зажгли светильники. Корабль медленно двигался между высоких стен, под нависавшей аркой, направляясь в спокойные воды внутренней гавани. Вмонтированные в скальные стены огромные железные ворота, выдающееся творение механиков Конкорда, могли выдержать самый яростный обстрел или таранные удары. Но сейчас они были раскрыты настежь.

— Впереди на воде паруса! — крикнул с носа один из морских пехотинцев. — Трирема. Опознать не могу.

— С поднятыми парусами? Уверен?

— Так точно, мой адмирал.

Ильев ненадолго задумался, потом отдал приказ:

— Заходим внутрь.

— Мой командир?..

— Все в порядке, сынок. Направляемся к нашему обычному месту у причала. На носу, внимание! Слушать мои приказы.

— Есть, адмирал.

Ильев двинулся вдоль борта, отдавая на ходу команды:

— Окении, все на нос! С оружием, в полной готовности. Быть начеку, не зевать. Все, что движется за бортом, считать врагом. Оруженосец, мои клинки!

— Сей момент, адмирал.

Оруженосец отделился от группы, скользнул по трапу и пропал из виду. Когда корабль выходил из-под арки, Ильев присоединился к окениям. К своему седьмому отряду. Их капер был подвешен к корпусу триремы у кормы, между румпелем и шпангоутом. Сейчас, согласно приказу, все триремы выходили в море с каперами, и как же он радовался тому, что эти надежные, проверенные люди сейчас с ним.

— Триарх Кашилли!

— Да, капитан.

Огромный, возвышавшийся над всеми морской пехотинец с выдубленной ветром, татуированной кожей и угольно-черными, зачесанными назад и заплетенными в косу волосами повернулся к нему. В его левой ноздре красовалось кольцо. Вообще-то Ильев не любил побрякушек, но Кашилли был несравненным, стократ проверенным бойцом, а адмирал закрывал глаза на предрассудки и суеверия лучших своих головорезов.

— Высаживаемся и рвем на юг, в четвертый проход. Проверим подъемники.

— Есть, кэп, — отозвался гигант, испытующе глядя на Ильева карими глазами. — Думаешь, там мертвецы, а?

— Что тут еще думать? Лучше припомни, что я тебе говорил насчет предостережений Джереда. Каждый встречный, если он не отзывается на отклик, если у него пустое лицо, если на нем раны, язвы, рваная одежда — это враг. Таких необходимо выводить из строя. Рубить им головы, руки, ноги. Втолкуй это парням.

— Будет сделано, кэп.

— И передай еще вот что. Если остров захвачен, мы должны поднять карантинный флаг. Если я погибну, займись этим сам. Объясни всем, что это должно быть сделано во что бы то ни стало. На всех башнях, по всему острову.

Кашилли повернулся и принялся выкрикивать новые указания бойцам, которые тем временем проверяли и прилаживали оружие. Тридцать шесть воинов готовились вернуть себе и всем окетанам их дом. Оруженосец Ильева вернулся с легким кожаным панцирем, парными абордажными тесаками и поясными ножами.

— Зажигательная смесь на борту имеется? — спросил Ильев.

— Только в огнеметном сифоне, мой адмирал. В ручных емкостях нет.

— Значит, мы доставим с берега, сколько сможем. Кашилли, слышал?

— Есть, кэп. Горючее в сухих складах, это на первом уровне над пристанью. Мы его добудем.

— Ладно. — Ильев возвысил голос: — Команда «Окетара»! Будьте готовы быстро покинуть гавань по моему приказу или, если я погибну, по приказу любого из окениев. Держите огнеметы наготове, трубы наведите на пристань. И ни в коем случае не допускайте на палубу никого, если заподозрите, что он больше не с нами. Окении, ко мне!

Теперь корабль находился внутри гавани, направляясь к огромной пристани, к которой с удобством могли причалить одновременно до восьмидесяти трирем. Сейчас они видели лишь одну трирему Конкорда, стоявшую с поднятыми, но бессильно обвисшими парусами. Без единого зажженного огонька она казалась темной и мрачной, как пещера. Рулевой направил корабль к причалу.

— Ставь так, чтобы у меня было пространство для весел по обоим бортам. Понял?

— Так точно, мой адмирал.

Носовые фонари осветили пристань, и они увидели одинокое лежащее тело со свисавшей с края причала ногой. Спина была в крови, одежда разорвана. Ильев нахмурился. Окетан, похоже не превращенный в ходячий труп.

— Окении, я видел храбрых людей, сходивших с ума от одного вида ходячих мертвецов. Помните, кто вы такие и чему вас учили. Следите друг за другом. Слева и справа от вас братья. Не забывайте, тот, кто падет, будет поднят и направлен против своих. Вы готовы?

Ответом ему был дружный рев.

— Тогда я посвящаю все наши тела Окетару. Пусть он благословит наш труд и дарует нам силы вернуть ему нашу землю. Принесите факелы! По завершении дела все трупы надо сжечь.