Призыв мёртвых

Однако ничего подобного не произошло, энергетическая сеть, обволакивавшая то, что творил Гориан, даже не подернулась рябью. Он распространял скверну глубоко внизу, а ближе к поверхности энергия почвы осталась здоровой, пульсации медленными и ритмичными. Однако это было лишь этапом: глубинную скверну Гориан намеревался использовать для своего главного дела. О том, что Миррон подсоединилась к нему, пытаясь выяснить, как именно он намерен использовать имеющуюся в его распоряжении энергию, Гориан то ли не знал, то ли не находил нужным реагировать. Так или иначе, она имела возможность, следуя вдоль подземных силовых линий, прощупать структуру дела. Она двигалась назад, к формирующему источнику, ближе к поверхности, где растут трава и деревья. Ближе к…

Миррон распахнула глаза. Она не могла выразить словами то, что увидела, но одно слово у нее все же нашлось.

— Бежим!

— Что? — не понял Джеред.

Миррон вскочила и попыталась поднять на ноги Оссакера.

— Бежим!

ГЛАВА 62

859-й Божественный цикл, 12-й день от вершины генастро

— От чего мы бежим? — крикнул Джеред.

Он не рассчитывал на ответ Миррон, поскольку лицо ее было смертельно бледным и пустым. Что бы она ни усмотрела в подземных энергетических следах, это напутало ее едва ли не до потери рассудка.

— Миррон! Остановись. Остановись!

Беженцы по-прежнему роились вокруг них, и их поведение добавляло суматохи и неразберихи. Ардуций и Оссакер тащились чуть позади Джереда и, не вполне понимая, что происходит, пытались определить источник и размер угрозы. Простые люди начинали сбиваться в кучки и разбегаться кто в сторону Драгоценной преграды, кто на юг или север, к своим палаткам и семьям. Или просто куда глаза глядят.

Джеред поймал Миррон за руку, остановил, развернул лицом к себе и схватил за плечи.

— Миррон!

Она дернулась и уставилась на него, дрожа всем телом. На губах у нее выступила пена, а в глазах стоял такой ужас, что у него сжалось сердце.

— Миррон?

— Он отравил землю! — наконец ответила женщина, — Смерть приближается. По земле и по воздуху. Мы должны бежать!

— Бежать куда?

Она покачала головой, уронив одинокую слезу.

— Не думаю, что это имеет значение.

Джеред повернулся на запад, окинув взглядом открытое ровное пространство. В отдалении он услышал грохот. Под его ногами по земле распространялась дрожь, толчки были медленными и поначалу слабыми, но они набирали мощь с каждым ударом. Миррон попыталась вырваться и снова броситься бежать, но казначей держал ее крепко.

— Значит, бежать уже слишком поздно. Тебе нужно подумать. Тебе, Оссакеру и Ардуцию. Это ваш долг.

— Ты не понимаешь. — Голос Миррон дрожал. — Зло слишком велико, слишком. Оно поглотит его. И поглотит нас.

Грохот уже был слышен всем. И беженцы, и солдаты обратили взоры на запад. Первое время ничего видно не было, только воздух над горизонтом дрожал, как бывает в сильную жару. Грохот мог бы показаться топотом приближающейся армии, но разведка не сообщала о появлении каких-либо вражеских формирований в пределах тысячи миль в любую сторону. До сих пор настроение оставалось победным, но неожиданный испуг Миррон и ее попытка бежать породили растерянность и смущение в самой гуще толпы, а это было чревато тем, что все пятьдесят тысяч беженцев ударятся в панику и побегут сломя голову кто куда.

Джеред прищурился. Ему показалось, что впереди, так далеко, насколько вообще мог видеть глаз, по земле во всех направлениях распространяется рябь. Страх Миррон вселился в его голову, но казначей по-прежнему отказывался верить. Но тут земля под его ногами задрожала, и люди вокруг разразились испуганными криками. Толчок повторился, на сей раз встряхнуло сильнее. Джеред пошатнулся. Оссакер упал — как и многие в толпе беженцев. Теперь истошно кричали все, многие обратились в бегство.

Джеред продолжал удерживать руки Миррон. Она сжала их, и он взглянул на женщину.

— Прости, — промолвила Миррон, — этого оказалось недостаточно.

— Нечего извиняться, ты сделала все, что могла.

Земля сотряслась снова, и по верхнему слою почвы пошли трещины. Толчки учащались. Чтобы не упасть, Джереду пришлось припасть к дрожащей земле, над которой вздымалась пыль. Щели расползались так, что теперь в иную прошел бы и кулак. Вера беженцев рухнула. Теперь уже все бросились врассыпную, но сразу же стало ясно, что Миррон права. Они уже не успевали.

Горизонт вновь пошел рябью, а потом быстрее, чем скачущий галопом конь, как будто подгоняемая десницей Бога, на них — на лагеря, здания, Драгоценную преграду и всех стоявших на ней или близ нее — понеслась земляная волна. Она распространялась на юг и на север, насколько мог видеть глаз, и вид ее был ужасен.