Призыв ведьмы. Часть 2 (СИ)

У Милены было отличное образование: гуманитарные науки на отлично, точные на хорошо, но какой ей прок от всего этого здесь и сейчас? Из бытовых умений — уборка и готовка? Она отлично пекла пироги, но здесь это тоже не имело никакого значения, потому что продукты были другие. Да и кто её подпустил бы к плите или печи?

Шитьё-вязание… да, Мила связала один носок! Кривой правда, но кажется она скорее сотворит тут всем долгожданную весну, чем свяжет второй. Хотя конечно, зима наступит снова, Милена смирилась, что теперь она здесь и вариантов никаких нет, и носки явно не будут лишними. Но и всё?

Серые весело болтали в дороге, переговариваясь между собой. Некоторые тооры порой фыркали и упрямились, но тогда на помощь приходила Хэла, или Роар, или Брок. Последний тоже ехал с ними, и ещё несколько бойцов замыкали их процессию, которая ехала небольшой группой после телег с домашними и некоторыми необходимыми видимо вещами.

— А почему мы не можем ехать в телегах? — спросила Милена ещё в Трите, когда стояла с серыми и ожидала, что подготовят их тоор.

— Потому что мы серые, — отозвалась Лорана.

Она кстати тоже неплохо держалась в седле.

— Лорана, а где ты научилась ездить верхом?

— Так я в своём мире из благородных, — пожала она плечами. — У нас всех с детства учат. Только животинка другая.

— Оань, а ты?

— А я была смотрителем в лирских зверинцах, — ответила девушка. — У меня знаешь какие твари были в ведении? Ого-го! А тооры славные. Но вот, как Хэла, я бы не стала на них ездить.

— Нормально, я и лёжа на них могу, добротные животные, — отозвалась Хэла, которая была непривычно молчаливой и погружённой в себя.

— Хэла, а ты с лошадьми со скольки лет? — спросила Милена, надеясь отвлечь чёрную ведьму от печали и может разговорить.

— С четырёх, — отозвалась чёрная ведьма. — Сначала я в садике была, меня никто там не любил, потому что себе на уме, и однажды я мальчишку укусила, который меня задирал. Мама была на занятиях, папа на смене, бабушка тогда уехала в другой город к родственникам, ни до кого не смогли дозвониться, кроме дедушки.

Она ухмыльнулась, глянула на Милу через плечо:

— Дедушка у меня был ветеринаром по лошадям, коровам и прочей крупной деревенской животинке. С лошадками войну прошёл, а после переселились в Москву и он устроился на ипподром, а потом в конный клуб. И вот приехал он из клуба в садик, — продолжила рассказ женщина. — Ему воспитательница говорит, какая я ужасная, потому что укусила мальчика, а сама его за руку держит и дед говорит: “тебя укусила?” Тот кивает, а дедушка ему: ”покажи”. Тот показал. И дед фыркает: “и это укус?” И заворачивает рукав, а у него там след до крови лошадиная челюсть во всю руку — и такой с гордостью “вот это укус!”

Хэла хихикнула.

— Мальчишка в слёзы, воспитательница в шоке, — чёрная ведьма пожала плечами. — Наверное они поняли после этого, почему я такая странная. Короче забрал он меня оттуда и, так как деть было некуда, привёз в клуб. Я там и осталась — вместо сада, а потом в любое свободное время, которого было не много, но всё равно. Десять лет жизни в этом. Конкур, выездка, вольтижировка… я умела всё.

— Почему перестала? — спросила белая ведьма.

— Потому что меня жеребец чуть не убил, — усмехнулась Хэла. — Мне было четырнадцать, а ему года два, здоровенный и злой. Его по ошибке в загон выпустили, а он людей терпеть не мог, особенно девок, а нас было много в клубе. Я оборачиваюсь, а мне передние копыта прямо в голову летят, я подумала, что всё, хана мне, но уж не знаю — дёрнулась в сторону и он меня ударил в плечо по касательной. Результат — оскольчатый перелом ключицы.

И женщина повела плечом.

— Знаешь как доктор из травмы был счастлив? Прям не передать: "серьёзно, конь ударил?" — фыркнула она и тоора под ней кажется ответила, тоже фыркая. Хэла похлопал животное по шее. — Всё спрашивал меня и ржал потом, будто сам конь. А мама, когда увидела меня, сказала на очень понятном матерном, а она не выражалась у меня вообще, балерина, блин, в общем сказала — лошади только через её труп.

И чёрная ведьма замолчала на мгновение, потом снова глянула на Милену.

— А у нас, ну, у меня, был конь тогда, мерин, Атос, он этого жеребца от меня, кстати отогнал, иначе добил бы тот меня, — и она снова отвернулась и стала смотреть перед собой. — Красавчик был породы тинкер. И я не могла его бросить, потому что он был дедушкин, а дедушка умер, за три года до того, и я тогда видела, как лошади плачут — пришла к Атосу и сказала, что дедушки больше нет, умер, и что не придёт никогда, а он на меня так посмотрел, а потом лёг в деннике, я с ним села, а у него из глаз слёзы текут… как я могла его бросить? После дедушки я за ним ухаживала, и в итоге пришлось сесть на него, работать. И какой же он был молодец… Я конечно с мамой спорить не стала, активные занятия прекратила, соревнования, выступления показательные, но всё равно ездила к Атосу, украдкой, а через год он от рака умер. И всё. С тех пор к лошадям я не возвращалась.