Призыв ведьмы. Часть 2 (СИ)

— Нет, ты бы видела, как он на меня посмотрел, ты бы видела этот взгляд, — и Мила вспомнила полный мрака взгляд Роара. Она содрогнулась. — Мне так умереть хотелось, если бы он меня убил, было бы не так, понимаешь, а вот как он на меня посмотрел, словно я его убила… Хэла…

Она взвыла и уткнулась в колени чёрной ведьмы. Боль изнутри выжигала её калёным железом. Такая сильная, что вот не было мочи терпеть её. Только сейчас, говоря об этом, Милена поняла на самом деле, насколько ей больно. Как тяжело. Любовь или нет, но она сходила с ума от того отчуждения, которое было в Роаре, её словно били каждый раз, когда она встречалась с ним взглядом и он отводил его он неё — видеть его глаза полные разочарования было просто невыносимо.

— Простит, — повторила Хэла, когда рыдания стихли и перешли во всхлипы.

Милена что-то промычала, что-то несогласное, она бы ответила много чего, но не было сил, хотя стало легче, вот сказала всё и полегчало. Может Хэла чувствовала это?

— Могу поспорить, — отозвалась чёрная ведьма. — А вот про Элгора я тебе серьёзно говорю. То, что тебя к нему тянет, это понятно, я же всё-таки понимаю что к чему.

И она покачала головой и ухмыльнулась.

— И когда говорю, что навела бы тут шороху, будь помоложе и посвежее на вид, то душой не кривлю. Элгор такой весь эх, дьявол просто, но Милка, с такими пропадают, — проговорила Хэла. — Не изменишь его. Он, пока мозгов со временем не наберётся, не изменится, и то не понятно в какую сторону — может в лучшую, но скорее всего, как говорит мой опыт житейский, в худшую. Конечно, наверное, и можно всколыхнуть в нём хорошее и я не сомневаюсь, что он тоже умеет быть нежным и ласковым, умеет любить по-настоящему, но Милена, ох, берегись того, что в итоге от всего этого получить можно.

Чёрная ведьма вздохнула.

— Дело твоё, жизнь твоя. Но он так же как и Роар ничего не поделает с законами своего мира. И если Роар будет беречь тебя, несмотря ни на что, то от Элгора ты будешь получать немного ласки и тепла, а потом бесконечность муки и страдания. Он тебя в этом утопит, понимаешь? Он по-другому не умеет, — она сделала жест рукой. — Роар вон в харн дорогу забыл, пока ты была у него, а Элгор думаешь забудет? Может на время, но потом будет от тебя туда идти и говорить, что нет в этом ничего такого. И если у нас так мужики делают, а потом говорят, что любят тебя одну единственную, то тут им боги и закон разрешают одну единственную любить, а спать с десятком других.

— А ты? — спросила Мила, всхлипывая и вглядываясь в женщину. — Ты можешь принять это? Другую женщину или женщин?

— Могу, — тихо сказала Хэла, — но тебе не надо так.

— А феран, Хэла, он же тоже законом связан? — и Хэла отвела от неё взгляд, устремила его в никуда.

— Связан, — ответила она, едва слышно.

Больше не нужно было ничего спрашивать. Девушка видела столько боли в этих серо-голубых глазах. Хэла и вправду любила ферана?

— Ты его любишь? — спросила она, словно завороженная, и тут же пожалела.

— Любовь… любить… любимый, — вздохнула женщина. — Это просто слова, просто они ставят рамки и иногда внутри нас столько желания это услышать или сказать, но Милена, слова — всего лишь слова. Их можно говорить бесконечно. Реально же только действие — наши поступки, то, что мы делаем. Я знаю, что отдам за него жизнь, если будет надо. Любовь ли это? Люблю ли я его?

Тоска внутри Милены взвыла ураганом, а Хэла повела плечом, а потом запела:

“Холодная весна…

Спят дальние огни.

Как долго я искал

Мечту моей любви.

Хороводит снег с дождем, мечта, дорогу мне согрей,

Тебя, весна моя, увидеть надо — будет теплей.” [1]

Обратно они шли молча, Милена словно боялась что-то ещё сказать, причинить Хэле ещё больше боли, чем уже причинила. В её голове было столько вопросов и столько мыслей, что стало не по себе.

Они зашли в кухню и встретились с жёстким взглядом Миты.

Девушка никогда не видела женщину такой злой, обычно кухарка была доброй, приветливой и такой смешливой. Они с Хэлой постоянно шутили и подкалывали друг друга, а тут словно не было этого никогда — Мита смотрела с нескрываемой обидой и, Милена могла бы поклясться, ненавистью. Почему?

Сначала девушка, как это ей свойственно, приняла всё на свой счёт, но потом поняла, что нет, дело было в чёрной ведьме, именно на неё было обращено это негодование. Милене стало не по себе, Хэла же опустила глаза и, взяв приготовленное для хараг мясо, вышла из кухни, оставив белую ведьму наедине с Митой.

Повариха издала какой-то странный звук, такой девушка частенько слышала от своей бабушки, когда та была чем-то или кем-то недовольна, а потом отвернулась.

— Завтракать будешь, Мила? Совсем щёчки впали, так и совсем пропасть можно. Кушать надо, девочка, — говорила кухарка как обычно, ни намёка на её настроение при виде Хэлы.

— Спасибо, Мита, я не хочу, — ответила она. — В смысле, я благодарна, просто что-то сейчас не хочется.

— Похлёбку чтобы пришла есть, поняла? — строгость в голосе женщины была не настоящей и это совсем вводило в замешательство.